Социологическая наука появилась в Японии в эпоху Мэйдзи (1868–1911) благодаря американскому философу и этнографу Эрнесту Франциско Феноллозе (1853–1908), прочитавшему в 1878 г. курс лекций по социологии в Токийском императорском университете. Спустя три года социология вошла в учебный план Университета, и Феноллоза стал ее преподавать. В 1893 г. в Университете была открыта специальная кафедра, созданная просветителем и педагогом, первым японским профессором социологии Тоямой Масакадзу (外山 正一; 1848–1900). Будучи выпускником Мичиганского университета, Тояма находился под влиянием взглядов Г. Спенсера и занимался историческими исследованиями японской традиционной морали и японских мифов, опираясь на позитивистскую социологию. Со второго десятилетия прошлого века наступает этап институализации социологической мысли Японии, когда возникают уже полноценные институты и факультеты социологии, и начинается бурное развитие новой науки [Луцкий, Скворцова, 2010, с. 122–129].

Одним из самых ярких представителей японской академической социологии стал ученик Тоямы профессор Такэбэ Тонго (建部 遯吾; 1871–1945), испытавший сильное влияние позитивистской философии и идей О. Конта (1798–1857). В 1898 г. Такэбэ возглавил кафедру социологии Токийского императорского университета, в 1903 г. стал руководителем Японского социологического общества, а в 1913 г. вместе с Ёнэдой Сётаро (米田庄太郎; 1873–1945) основал Японский институт социологии (日本社会学院; <em>Нихон</em><em> </em><em>сякайгаку</em><em> ин</em>). Такэбэ создал социологическую систему, в которой прежнее влияние на зарождающуюся японскую социологическую науку взглядов Спенсера сменилось ощутимым воздействием теории Конта (1798–1857)¹. Социологические идеи Конта интерпретировались Такэбэ с точки зрения консерватизма и даже традиционного национализма. Используя основные контовские принципы и сочетая их с конфуцианскими постулатами, Такэбэ создал концепцию «японского позитивного общества».

По Конту, научное позитивное (конкретное) знание является самым ценным видом знания — достоверным, точным и полезным, в отличие от метафизики, являющейся знанием неточным, недостоверным и бесполезным. Сравнивая утопические теории будущих идеальных обществ и точные предсказания физики, Конт пришел к заключению, что в общественных науках необходимо отказаться от утопий и начать изучение и обобщение конкретных фактов социальной жизни. Французский социолог отвергал традиционную философию, навязывающую миру свои принципы, и в противовес ей выдвигал философию позитивизма, задачей которого считал описание, систематизацию и классификацию конкретных результатов и выводов научного познания. Наука не должна задаваться вопросом почему, по какой причине происходит то или иное явление: она должна ограничиваться описанием того, как оно происходит. Подобный отказ от исследования конечных причин и сущностей явлений в дальнейшем стал одним из важнейших постулатов позитивизма. В поздний период своей деятельности Конт пытался превратить теоретическую социологию в «практическую науку» преобразования общества. При этом человек рассматривался не как отдельно взятый индивидуум, не как изолированный атом, а в контексте всего Человечества как огромного организма, составленного из совокупности ушедших, ныне живущих и будущих поколений людей.

Японская социология периода Мэйдзи в значительной степени определялась задачами просветительского движения и в то время еще не вышла за рамки традиционных философских и социально-политических учений. Политические разногласия того времени вокруг вопроса о конституционной форме правления вызвали волну теоретических споров о нравственном воспитании народа и о его «естественных правах». На фоне этих споров в 1921 г. вышло фундаментальное исследование Такэбэ «Наука о моральном воспитании» (<em>Кёсэйгаку</em>; 矯正学) [Такэбэ, 1921]. Автор строит свою философско-социологическую концепцию уже вне просветительских рамок, создавая при этом своеобразную «контовско-конфуцианскую» теорию: контовскую доктрину японский ученый дополнил конфуцианской идеей субординации в семье и государстве; в свою очередь, использованное им буддийское учение о постижении внутреннего мира личности и видимого мира вещей во многом определило развитие психологической линии в японской социологии.

Конт считал общество единым целым, все части которого взаимосвязаны, а отдельные индивидуумы подчинены некоему Человечеству [Конт, 2011, с. 156], что, в свою очередь схоже с конфуцианскими идеями социальной организации, где каждый «занимает подобающее место и знает, как вести себя в каждом конкретном случае, чтобы не нарушить всеобщий порядок, ритм жизни социального организма» [Григорьева, 1978, с. 8; Радуль- Затуловский, 2013]. В работе «Общая теоретическая социология» (理論普通社会学; <em>Рирон</em> <em>фуцу</em><em> </em><em>сякайгаку</em>; публиковалась с 1905 по 1918 г.) Такэбэ утверждал, что общество — это органический космос, в который человечество интегрировано вследствие глобальной космической эволюции, и где человек существует по конфуцианским принципам.

Такэбэ подчеркивает сходство принципов учения французского ученого и конфуцианства. Так, лозунгу Конта «жизнь для других», его принципу «любви к человечеству», означающему отказ от всякого личного интереса, соответствует один из основных принципов конфуцианства — человеколюбие. Например, в Лунь-юй, главной книге конфуцианства, являющейся сборником бесед и суждений Конфуция, составленным его учениками в эпоху Тан (618–907), читаем: «Молодые люди… должны безгранично любить народ и сближаться с человеколюбивыми людьми» [Лунь-юй, 1972, с. 141], не искать выгоды и выполнять свой долг. «Там, где царит человеколюбие, прекрасно… Человеколюбивому человеку человеколюбие приносит успокоение. Мудрому человеку человеколюбие приносит пользу» [Лунь-юй, 1972, с. 162].

По мнению Конта, позитивное общество можно построить только на основе воспитания. Вопрос нравственного воспитания тоже является одним из главных и у конфуцианцев: «“Учитель сказал: народу здесь много!”. Жань Ю спросил: “Народу здесь много, но что надо сделать [для него]?” Учитель ответил: “Надо сделать его богатым”. Жань Ю спросил: “Когда он станет богатым, что надо еще сделать [для него]?”. Учитель ответил: “Надо его воспитать!”» [Лунь-юй, 1972, с. 162].

Согласно Конту, воспитание начинается в семье, где отдельный индивидуум приобщается к роду. Сравним это контовское положение с одним из основополагающих принципов конфуцианства — сыновней почтительностью, которая воспитывается в семье, а затем распространяется на все общество в форме почтительности к старшим. По конфуцианским представлениям, общество подобно семье. Такэбэ наделяет японское общество особым видом общности — «семейственным» [Такэбэ, 1921, с. 1024–1038], в котором чувство любви к императору воспитывается как любовь к отцу.

По мнению Конта, поэзия занимает первое место в эстетическом ряду искусств, при этом она выступает мощным вспомогательным орудием морали. Вслед за поэзией французский философ помещал музыку, полагая ее вторым элементом эстетического ряда [Конт, 2011, с. 137]. В конфуцианстве тоже придавалось большое значение поэзии и музыке. Конфуций считал, что образование необходимо начинать с поэзии, а завершать музыкой [Радуль-Затуловский, 2013, с. 108].

Конт разработал целую систему культов и обрядов, предназначенных, как он считал, для улучшения индивидуума, воспитания в нем чувства солидарности. Такие культы и обряды должны стать праздниками для всего человечества. В частности, указывает философ, всемерного почитания заслуживают уже умершие великие люди: полководцы, артисты, художники, скульпторы и т. п. Если мы сравним этот тезис Конта с конфуцианским учением, то увидим, что и там придавалось большое значение культу умерших: «Если должным образом относиться к похоронам родителей и чтить память предков, то мораль в народе будет все более укрепляться» [Лунь-юй, 1972, с. 141]. По мнению Такэбэ Тонго, управлять общественной жизнью можно посредством церемоний, культов и обрядов. Он подчеркивает, что церемония является обрядовой формой социального объединения. Ученый различает церемонии чисто религиозные и государственные, приводя в пример коронацию и брачную церемонию в императорской семье как высшие формы воспитания национального единства.

Японский социолог разделяет мнение Огюста Конта о необходимости воспитания в обществе культа великих людей, сопровождаемого соответствующими церемониями и призванного стать важным признаком укрепления государственности. Но, в отличие от французского позитивиста, Такэбэ акцентирует внимание на необходимости церемониальных мероприятий, связанных с семейным характером общественных отношений в Японии, с культом почитания предков, родителей и семьи.

Согласно Конту, последователи позитивистской философии в обществе будущего станут «жрецами человечества» и будут проповедовать позитивную мораль, отказываясь от богатства и почестей. Подобные идеи обнаруживаются и в конфуцианстве, где роль таких проповедников отводится «благородным мужам» (君子; <em>цзюньцзы</em>, <em>кунси</em>)<em> </em>— достойным, совершенным людям, которые своим поведением поддерживают порядок и равновесие в мире. Благородные мужи должны постоянно укрепляться в морали и давать советы по управлению государством, не думая при этом о высоких постах; «когда благородный муж умерен в еде, не стремится к удобству в жилье, расторопен в делах, сдержан в речах и, чтобы усовершенствовать себя, сближается с людьми, обладающими правильными принципами, о нем можно сказать, что он любит учиться» [Лунь-юй, 1972, с. 142], — гласит «Лунь-юй».

Конт трактовал государство как орган социальной сплоченности, как силу, требующую обязательного и неукоснительного подчинения от каждого индивидуума. Сходным образом в японском конфуцианстве государство рассматривается как единое «государственное тело» (<em>кокутай</em>), где каждый подданный безоговорочно подчиняется тому, кто управляет этим государственным телом.

Конт выступал за централизованное государство с жесткой иерархической структурой [Осипова, 1979, с. 21]. Социальный порядок, по Конту, обеспечивается благодаря тому, что философы-позитивисты занимаются духовным совершенствованием каждого члена общества, право богатых не оспаривалось, а пролетарий не стремился ни к богатству, ни к политической карьере. Равным образом конфуцианство пропагандировало социальный порядок как взаимодействие верхов и низов в любом обществе. Когда Конфуция спросили о принципах государственного устройства, он ответил: «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном… Надо постоянно быть в напряжении, вести дела с чувством преданности вышестоящим… Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа подобна ветру; мораль низкого человека подобна траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер» [Лунь-юй, 1972, с. 160–161]. Таким образом Конфуций подчеркивал важность примера для подражания, предлагаемого власть предержащими подданным.

В работе «Система позитивной политики, или Трактат по социологии, устанавливающий религию Человечества» (т. 1–4, 1851–1854). Конт предлагал для сохранения порядка и стабильности общества создать новую позитивную религию (ядром которой должна была стать социология), которая бы обеспечивала общественный консенсус и побуждала к принятию социального неравенства в качестве неизбежности. В японской традиции этому отвечает обожествление императора, также обеспечивающего порядок и стабильность общества; и в этике Такэбэ постулируется необходимость выполнения общественного долга не перед абстрактным человечеством, как у Конта, но перед японским императором. Общее понятие контовской «любви» Такэбэ наполняет конкретным содержанием «любви к императору». Он подчеркивает, что необходимо, разумеется, любить отца, мать и старших по возрасту, но главное — надо любить императора. Такэбэ особо выделяет национальный культ императора, предлагая его вместо контовского культа абстрактного Человечества. Японский император имеет божественное происхождение, он является главой государства, незримо постоянно присутствует в повседневной жизни каждой японской семьи, распределяет в государстве права и обязанности своих подданных, руководит экономикой, военной сферой и в конечном счете выступает неиссякаемым источником всеобщего почитания и любви. Это самое великое божество на земле, и в честь него надо возводить соответствующие храмовые сооружения.

Националистический характер своей теории Такэбэ подчеркивает, также опираясь на сходные идеи Конта. Французский философ не отрицал благотворной роли национализма. Он, в частности, писал: «Идея отечества, первоначально чрезвычайно ограниченная, одна только могла составить необходимое введение к идее человечества. Из этого первобытного национализма возникает в средние века чувство всеобщего братства» [Конт, 2011, с. 154]. Главное отличие здесь состоит в том, что и соответствующие конфуцианские суждения использовались Такэбэ традиционно в целях укрепления императорской власти, а идеи Конта о национализме излагались в контексте истории развития капиталистического общественного устройства.

В упомянутом выше труде «Наука морального воспитания» [<em>Кёсэйгаку</em>, 矯正学)]², Такэбэ Тонго, предлагая основные принципы будущего японского «позитивного общества», поднял проблему эффективного государственного управления. По замечанию историка Дайдо Ясудзиро, японский социолог представлял общественное устройство как действительную живую систему, включающую в себя сознание и объединяющую в единое целое органическую и социальную деятельность людей [Дайдо Ясудзиро, 1968, с. 179]. В данном случае оправданно говорить об ощутимом влиянии на социологическую теорию Такэбэ концепции Конта, определяющего общество как некую действительность, в рамках которой зависящие от нее индивидуумы выступают некими абстракциями.

Такэбэ Тонго испытал и воздействие Г. Спенсера. Оно ощутимо, когда японский социолог, например, утверждает, что «социальная эволюция — самая высокая и самая последняя ступень космической эволюции» [Такэбэ, 1921, с. 46–50]. При этом ученый указывает на тот факт, что понятие эволюции наличествует и в восточной традиции. Однако социальную эволюцию японский социолог трактует как развитие человеческого разума, проходящего в своем становлении три стадии: теологическую, метафизическую и позитивную. В целом понятие социальной эволюции у Такэбэ не выходит за рамки контовского учения о трех стадиях развития человеческого разума.

Позитивистский — фактически натуралистический — тезис, согласно которому любое общество развивается по законам природы, в теории Такэбэ дополняется восточным, чисто японским, взглядом на патерналистский характер государства. Всякое государство выступает как органическое социальное образование, поддерживающееся жесткой системой отношений отцов и детей, императора и подданных. Такой общественный порядок является неотъемлемой частью естественного порядка и существует по законам природного мира [Такэбэ, 1921, с. 178–215; 1027–1085].

Будучи в целом позитивистскими, концепции Конта и Спенсера, с одной стороны, и с другой — теория Такэбэ Тонго обнаруживают различия, правда, менее фундаментального характера. К примеру, в конфуцианстве вы не обнаружите высказанных французским социологом идей о необходимости социального прогресса, о значении обязательного разделения светской и духовной власти, о важной роли женщин в социальном устройстве государства и пр.

Исследователь Сайто Сёдзи сравнивает взгляды Такэбэ Тонго со взглядами другого видного японского мыслителя, одного из основателей японской социологической науки Като Хироюки (加藤 弘之; 1836–1916) [Сайто Сёдзи, 1976, с. 222–228]. В частности, он отмечает, что и тот, и другой ратуют за приоритет патерналистских отношений в жестком централизованном государстве, во главе которого стоит император. Различие же этих теорий он выводит из различия теорий Конта и Спенсера. По мнению Сайто, концепция Конта более консервативна, поскольку французский ученый полагает, что индивидуум подчинен воздействию сложных общественных связей, а Спенсер считает общество лишь некой совокупностью, простым агрегатом индивидуумов, в котором их растворение недопустимо. Сайто приходит к мысли, что идеи Спенсера созвучны идеям либерализма [Сайто Сёдзи, 1976, с. 222–223]. На наш взгляд, в целом Сайто прав в своей констатации различия концепций двух западных позитивистов. Однако прямо проецировать это различие на теории их японских коллег не совсем правомерно, поскольку при этом фактически игнорируется социальный фактор появления японских теорий: теория Като возникла в эпоху становления японского капитализма, а теория Такэбэ — уже в период имперского милитаризма.

Напомним читателю, что Като Хироюки выступил со своей концепцией «новых прав человека», резко раскритиковав спенсеровские идеи «естественных прав». Эта критика послужила причиной спора между Като и Тоямой Масакадзу, приверженцем английского позитивизма. Впрочем, общественно-политическая и идеологическая жизнь в Японии той поры отличалась высоким уровнем полемичности дискуссий в среде японских просветителей и ученых. Так, известный мыслитель Накаэ Тёмин (中江 兆民; 1847–1901), как пишет академик Н. И. Конрад, «высказывает свои идеи с таким же темпераментом, как и другие деятели просветительского движения… Это он делает в виде специального исторического исследования, посвященного падению старого порядка во Франции… подводящего, так сказать, историческую базу под идеи Руссо, а также в виде [работ], пропагандирующих материалистически ориентированные естественные науки Запада, иначе говоря, излагающих научно-философские основы французской идеологии того времени. Впоследствии он главное внимание свое перенес именно на эту область и в конце концов сделался ярым пропагандистом позитивистской философии в духе Конта» [Конрад, 1978, с. 280].

Этика Такэбэ Тонго непосредственно связана с его эстетикой. По мнению ученого, посредством искусства можно прямо влиять на поведение граждан. Он даже выделяет специальный вид государственного управления — управление на основе искусства. Заметим, что понимание ученым эстетического чувства как такового отличается как от представлений Конфуция, так и от трактовок Конта. Такэбэ особо ценил образцы так называемого искусства природы, когда сама природа предстает перед человеком как творение искусства. По существу, речь идет об умении индивидуума в первую очередь созерцать и понимать красоту окружающего мира в духе дзэн-буддийских представлений. Согласно последним, человек не должен вмешиваться в природу, поэтому традиционные поэты и художники, придерживающиеся дзэн-буддийских взглядов, всегда старались отобразить окружающую среду аутентично, таковой, какой она является на самом деле.

Что касается социального устройства, то Такэбэ предлагает организацию порядка «верхов и низов», сходную с моделью позитивного общества Конта с его четким распределением обязанностей между гражданами. При этом Такэбэ настаивает на разграничении областей социальной политики и религии (преимущественно, буддизма). Последняя, по мнению японского социолога, служит делу социального управления человеческим поведением, отдавая своеобразные «приказы» в виде различных религиозных нормативов. Религия не должна вмешиваться в политику, она должна сосредоточиваться в основном на воспитании народа: «Политика — это государство, религия — это воспитание» — читаем у Такэбэ [Такэбэ, 1921, с. 662].

Вообще надо отметить, что, позаимствовав некоторые теоретические идеи Конта, Такэбэ Тонго попытался наполнить их конкретным содержанием традиционных дальневосточных учений. В целом «конкретность» мышления — одна из особенностей дальневосточной культуры, нашедшая воплощение в иероглифической письменности, существенно повлияла на знакомство и усвоение японцами абстрактного знания Запада. Именно западным влиянием объясняется попытка Такэбэ определить «прогресс и порядок», в качестве движущей силы социального развития, напоминающей организацию «позитивного общества» Конта. В таком обществе, по мнению японского социолога, каждый человек должен стремиться к нравственному усовершенствованию, а человечество в целом — к некоему «социальному идеалу», под которым Конт имел в виду общество будущего. В основе контовской концепции социальной динамики лежит закон о трех стадиях развития научного знания. Такэбэ конкретизирует эту концепцию, наделяя каждую из стадий пятью качествами, что наглядно видно из следующей таблицы [Такэбэ, 1921, с. 878].

<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> Три стадии</td><td class="docx-publication-cell"> Теологическая</td><td class="docx-publication-cell"> Метафизическая</td><td class="docx-publication-cell"> Позитивная</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 1. Форма идей</td><td class="docx-publication-cell"> пассивная</td><td class="docx-publication-cell"> освобождение от пассивной</td><td class="docx-publication-cell"> активная</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 2. Методы </td><td class="docx-publication-cell"> подражание</td><td class="docx-publication-cell"> сомнение</td><td class="docx-publication-cell"> критика</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 3. Источник идей</td><td class="docx-publication-cell"> из физического мира</td><td class="docx-publication-cell"> из индивидуального мира</td><td class="docx-publication-cell"> из общественного мира</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 4. Содержание идей</td><td class="docx-publication-cell"> Просвещенная монархия</td><td class="docx-publication-cell"> свободные граждане</td><td class="docx-publication-cell"> общественное сотрудничество</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 5. Характеристика обществ</td><td class="docx-publication-cell"> нецивилизованные</td><td class="docx-publication-cell"> полуцивилизованные</td><td class="docx-publication-cell"> цивилизованные</td></tr></table>

Японский исследователь ХХ в. Дайдо Ясудзиро полагает, что в данном случае вполне правомерно говорить о принципиальном развитии японским социологом контовской концепции [Дайдо, 1968, с. 179–180] Однако на наш взгляд, это не совсем так, поскольку все качества, указанные в таблице Такэбэ, были уже достаточно явно обозначены Контом (таково, к примеру, деление на нецивилизованные, полуцивилизованные и цивилизованные общества в ходе исторического развития), хотя и не были им четко систематизированы.

Новыми отличительными особенностями социологической концепции Такэбэ Тонго стали ее национализм и антикоммунизм. Ученый выступал с резкой критикой демократических основ государства, полагая, что демократия в итоге приведет к разрушению общественных устоев [Такэбэ, 1930, с. 268–298]. Он также подверг осуждению социалистические теории и революционные движения.

Завершая наше короткое исследование, мы можем констатировать тот факт, что в период Мэйдзи западное влияние явственно проявилось в сфере философского знания, социологии, политики, науки и искусства. В то же время оно не привело к разрушению традиционных японских стереотипов социального сознания, поскольку именно данные стереотипы эксплуатировались национальными идеологами, такими как Такэбэ Тонго, в качестве основы сохранения духовного единства японского общества. Такэбэ, используя работы Конта, предпринял довольно успешную попытку создания социологической методологии, в которой сочетались бы социальный эволюционизм Запада и конфуцианская традиция Дальнего Востока.