Везде
«Книжные полки с сокровищами» в культуре Восточной Азии
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
«Книжные полки с сокровищами» в культуре Восточной Азии
Аннотация
Код статьи
S268684310032502-0-1
DOI
10.18254/S268684310032502-0
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Войтишек Елена Эдмундовна 
Должность: -
Аффилиация: -
Адрес: Российская Федерация,
Выпуск
Выпуск №3
Аннотация

Китайская художественная мысль в эпоху Сун (X–XIII вв.) выработала эстетическую концепцию литератора и «человека культуры», владеющего разными видами интеллектуального досуга — музыкой, шашками и шахматами, каллиграфией и живописью, стихосложением. Эти занятия предполагали также умения правильно заваривать чай, воскуривать благовония, составлять цветочные композиции, владеть кистью (т. н. «четыре искусства литераторов»). Комнаты для занятий «благородного мужа» украшали декоративные иероглифы и полки с книгами, призванные формировать качества личности и основные нормы поведения в обществе в соответствии с конфуцианскими представлениями. На таких полках выставлялись свитки, вазы и курильницы, кисти и тушечницы, музыкальные инструменты, шахматные доски и другие предметы, сопутствующие окружению литератора. Постепенно в китайском искусстве развилась система жанров, включающая как изготовление многоуровневых полок, шкафов и экранов, так и их живописное оформление. Они назывались «полками с сокровищами», «кабинетами старинных диковинок» и чрезвычайно ценились в обществах литераторов. Вместе с оживлением культурных и торговых контактов в странах Восточной Азии с XVIII–XIX вв. большое развитие эти жанры получили в искусстве Кореи и Японии. Речь идет о корейском живописном жанре чхэккадо («изображения полок с книгами»), или чхэккори («книги и предметы»), который первоначально культивировался в придворной среде, а затем перешел в разряд «народной живописи» (минхва). Выдающиеся образцы корейского искусства сохранились и на картинах, и на ширмах. Большой интерес представляет также японский живописный жанр тагасодэ (букв. «чьи рукава?») — изображение полок и рам с развешенной на них богатой одеждой и расставленными предметами роскоши. Этот вид жанровой живописи был особенно популярен в XVII–XVIII вв., отражая основные тенденции в тогдашней моде и служа демонстрацией высокого социального статуса. При анализе причин популярности этих жанров в культуре Восточной Азии важнейшее значение имеет авторитет конфуцианских мировоззренческих принципов, однако невозможно игнорировать и роль повседневных и религиозных (прежде всего, буддийских) практик, которые удовлетворяли эстетические и эмоциональные потребности людей.

Ключевые слова
Восточная Азия, литераторы, «полки с сокровищами», искусство, конфуцианство, буддизм
Источник финансирования
Исследование проведено в рамках реализации Государственного задания Минобрнауки № FSUS-2024-0028 «Аксиологический потенциал буддизма в контексте международных отношений России со странами Восточной Азии: история и современность».
Классификатор
Получено
01.10.2024
Дата публикации
05.10.2024
Всего подписок
0
Всего просмотров
34
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 Введение
2 Одним из ключевых акторов развития культуры стран Восточной Азии на всех исторических этапах является деятельность литераторов, или «людей культуры» (文人; вэньжэнь; кор. мунин, яп. бундзин)1. Анализируя интересы литераторов и их выдающиеся достижения в разных областях искусства на протяжении более двух тысяч лет, можно выделить не только магистральные тенденции в искусстве и культуре, но и особенности развития всего региона в социально-политической, идеологической, религиозной и экономической сферах.
1. Несмотря на то, что понятие «литератор», «человек культуры» в Китае окончательно сложилось во времена династии Сун (宋, 960–1279), зарождение слоя интеллектуалов, «воплотивших в себе культурное начало» и обладающих выдающимися познаниями в области книжной словесности и искусств, в широком понимании относится ко времени формирования конфуцианского учения в Китае (VI–V вв. до н. э.), когда возникают представления о «благородном муже», «совершенном человеке»; 君子; цзюньцзы, «отличительным качеством которого является культура 文; вэнь, отражающая высоту его человечности 任; жэнь». Подробнее см.: [Малявин, 2000, с. 80; Соколов-Ремизов, 2009, с. 19–20]. В российском востоковедении утвердилось двоякое понимание этого термина: в узком и в широком смыслах. В узком смысле под термином вэньжэнь понимается творческое окружение художника, литератора, каллиграфа, мастера чая и знатока благовоний Су Дунпо, или Су Ши (1037–1101) эпохи Северная Сун (960–1127), а в широком смысле этим термином обозначаются непрофессиональные литераторы и художники, занимающиеся творчеством во время, свободное от чиновничьих дел [Войтишек, 2023, с. 201–203].
3 В странах конфуцианского региона, прежде всего в Китае и Корее, досуговое времяпрепровождение интеллектуалов было тесно связано с воскурением благовоний и в целом с ароматической культурой. Осмысление этих понятий в рамках эстетики и философии культуры касалось и художественного произведения, и процесса его создания, и психологии творчества, что явилось немаловажным фактором развития социальных связей в Китае и Корее в период складывания неоконфуцианского мировоззрения.
4 Вместе с тем представляется, что широкому распространению эстетики высокоинтеллектуального досуга в Китае, Корее, а затем и Японии в высокой степени могли поспособствовать повседневные и религиозные (даосские и буддийские) практики воскурения благовоний, с их разветвленным церемониалом, включающим большое разнообразие сосудов, ароматического сырья и инструментария. Поэтому при изучении особенностей деятельности «людей культуры» в странах Восточной Азии этот аспект игнорировать невозможно.
5 «Полки с сокровищами» и деятельность китайских литераторов
6 Китайская художественная мысль в эпоху Сун (X–XIII вв.) выработала эстетическую концепцию литератора и «человека культуры», владеющего разными видами интеллектуального досуга — музыкой, шашками и шахматами, каллиграфией и живописью, стихосложением (琴棋書畫; цинь-ци-шу-хуа). Эти занятия предполагали также умения правильно заваривать чай (烹茶; пэнча), воскуривать благовония (焚香; фэньсян), составлять цветочные композиции (插花; чахуа), владеть кистью (挂畫; гуахуа). Все четыре умения входили в состав понятия «четыре искусства литератора» (文人四藝; вэньжэнь сыи).
7 Комнаты для занятий «благородного мужа» в Китае издавна украшали декоративные иероглифы и полки с книгами, которые должны были формировать качества личности и основные нормы поведения в обществе в соответствии с конфуцианскими представлениями.
8 На таких полках выставлялись свитки, вазы и небольшие курильницы, кисти и тушечницы, музыкальные инструменты, шахматные доски и другие предметы, сопутствующие окружению литератора. Постепенно в китайском искусстве развилась система жанров, включающая как изготовление многоуровневых полок, шкафов и экранов, так и их живописное оформление. Они назывались «полками с сокровищами», «кабинетами старинных диковинок» (多寶閣; добаогэ) и чрезвычайно ценились в обществах литераторов. Полки для демонстрации антиквариата известны в Китае еще как «полки для ста сокровищ» (百宝格; байбаогэ) и «полки для старинных диковинок» (博古格; богугэ) (Илл. 1).
9

10 Илл. 1. «Полки с сокровищами» в «китайском кабинете ученого»
11 Национальный музей Кореи (Сеул, РК)
12 Фото © автора, ноябрь 2022 г.
13 Fig. 1. Shelves with treasures in the Chinese literati study
14 National Museum of Korea (Seoul, ROK)
15 Photo © by the author, November 2022
16 Описанная разновидность мебели появилась при династии Цин (清; 1644–1911) и пользуется большой популярностью до сих пор. Уникальность таких полок состоит в том, что сформированные перегородками пространства оказываются неравномерными по горизонтали и вертикали, по высоте и ширине. В ячейках, образованных перегородками разной формы, можно выставлять предметы разного размера и стиля. Возникающий таким образом визуальный эффект нарушает привычный стиль горизонтальных и вертикальных плоскостей, создавая тем самым новую художественную концепцию.
17 Многоуровневые стеллажи со множеством антикварных изделий служили роскошным украшением дворцовых интерьеров у китайской знати в XVIII в. К примеру, многие дворцовые помещения Запретного города в Пекине были оборудованы такими стеллажами, в частности, служивших фоном для парадных императорских портретов [Kim Sunglim, 2014, p. 3–5].
18 Китайские мастера изготавливали не только сами стеллажи и полки — широко известны и другие изделия декоративно-прикладного искусства: экраны с имитацией полок, куда вмонтированы вазы, курильницы, чаши и другие «сокровища», разнообразные сидения-троны с задней стенкой в виде стеллажа с предметами, а также картины, имитирующие реальные стеллажи2(Илл. 2).
2.  Изображением такого многоуровневого стеллажа отличился и известный итальянский иезуит-миссионер Джузеппе Кастильоне, работавший художником при дворе трех китайских императоров: Канси, Юнчжэна и Цяньлуна под китайским именем Лан Шинин (郞世寧, 1688–1766). См., например: [Dubrovskaya, 2019]. Ему приписывается роспись стены с изображением такого стеллажа в католическом Соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (宣武門天主堂; Сяньумэнь-тяньчжутан, который еще известен как Южный собор; 南堂; Наньтан) в Пекине. См.: [Kim Sunglim, 2014, p. 5–6].
19

20 Илл. 2. Пара дворцовых декоративных экранов. Эпоха Цин, XVIII в.
21 Художественный Музей Китайского университета Гонконга (Гонконг, КНР)
22 Фото © автора, май 2017 г.
23 Fig. 2. Pair of palace decorative screens. Qing era, 18th century Art Museum of the Chinese University of Hong Kong (Hong Kong, China)
24 Photo © by the author, May 2017
25 Культурный трансфер на Корейский полуостров: «книги и предметы»
26 Вместе с оживлением культурных и торговых контактов в странах Восточной Азии с XVIII–XIX вв. изображение предметов роскоши получило большое развитие в различных жанрах искусства Кореи и Японии, тем более что китайские художественные концепции досуговых занятий литераторов и «людей культуры» к этому времени уже прочно укрепились в регионе.
27 Южнокорейский исследователь Чон Бёнмо предполагает, что различные предметы роскоши завозились на Корейский полуостров напрямую из знаменитого торгового квартала Люличан (琉璃廠) в центре Пекина, специализировавшегося на антиквариате3. Корейские дипломаты и переводчики позднего периода эпохи Чосон покупали в Пекине канцелярские товары, предметы старины и распространяли их в Корее, тем самым способствуя коллекционированию предметов антиквариата, бронзовых и керамических изделий, живописных и каллиграфических работ китайских мастеров [Чон Бёнмо, 2011, с. 78]. В этом смысле почтительное отношение к китайской цивилизации и привязанность к книжному учению составляет образный мир многих художественных жанров корейского искусства.
3.  В старом квартале Люличан (букв. «мастерская глазури»), известном еще с эпохи Мин (明, 1368–1644), производили глазурованную плитку для дворцовых и храмовых нужд, торговали антикварными изделиями ручной работы и редкими книгами. Квартал Люличан издавна служил местом встреч художников, литераторов и каллиграфов. К середине XVIII в. Люличан слыл одним из процветающих культурных центров, куда стекались многочисленные торговцы и любители старины. В настоящее время квартал по-прежнему сохраняет привлекательность для ценителей китайского искусства: на Улице культуры (文化街; Вэньхуа цзе) все так же много туристов.
28 Речь идет прежде всего о корейском живописном жанре чхэккадо (冊架圖; 책가도; «изображения полок с книгами»), или чхэккори (冊巨里; 책거리; «книги и предметы»), который первоначально культивировался в придворной среде, а затем перешел в разряд «народной живописи» (民畫; 민화; минхва). Выдающиеся образцы корейского искусства хорошо сохранились на картинах, свитках и ширмах.
29 Как указывает корейская исследовательница Ким Сунлим, в силу различных причин (как и экономических ограничений, так и по соображениям скромности и простоты, которые близки конфуцианскому мировоззрению), на корейской почве настоящие многоуровневые стеллажи с антиквариатом не прижились. Вместо них стали популярны их изображения в живописном исполнении: корейцы ограничились «переводом» трехмерной формы изделий в двухмерный живописный формат [Kim Sunglim, 2014, р. 6]4.
4.  При этом на корейских живописных произведениях подчас узнаваемы китайские прототипы изделий — специалисты из Южной Кореи определяют фарфор, изготовленный во время императоров Канси (г. п. 1661−1722) и Цяньлуна (г. п. 1735−1796) [Специальная экспозиция чхэккори…2012, с. 135].
30 Популярность картин в жанре чхэккори довольно быстро вышла за пределы придворного окружения, распространившись в среде чиновников и конфуцианских ученых-сонби (선비), чей образ успешно культивировался в общественном и индивидуальном сознании корейцев.
31 Большая роль в популяризации жанра чхэккори принадлежит представителям интеллектуальной элиты эпохи Чосон — «людям культуры» мунин (문인), к которым по традиции относились философы, литераторы, художники и каллиграфы, политические деятели. Для них было характерно истинное стремление к знаниям, освоение многовекового культурного опыта своей страны, постижение и развитие этико-эстетических установок [Ким Ёнхак, 2009, с. 62]. Стены их жилищ зачастую украшали картины с изображением книжных полок, что свидетельствовало об их стремлении достичь еще большего знания и мудрости.
32 Если первые дворцовые картины отличались лаконичностью изображения, неяркой палитрой, отсутствием иных объектов кроме отдельно стоящих или лежащих книг и книжных стопок на полках, то позднее на картинах стали появляться другие предметы — письменные принадлежности, китайские керамические вазы и чаши, фарфоровые и бронзовые курильницы [Специальная экспозиция чхэккори… 2012, с. 52].
33 С другой стороны, по мере развития жанра чхэккори, на фоне нарастающих контактов с западной культурой, в XVIII–XIX вв. в стилистике картин появляются черты, присущие европейскому искусству, — например, линейная перспектива, симметричность композиции, передача светотени.
34 В отличие от обычных народных картин, в рисунках чхэккори с начала XX в. стали использоваться западные приемы и техники живописи — элементы кубизма и обратная перспектива, когда изображение реального предмета намеренно искажалось (полка или стопка книг становились шире в задней части) [Юн Ёльсу, 2016, c. 289].
35 В соответствии со вкусами публики постепенно менялось и содержание картин: кроме книг, ваз, чаш, чайников, курильниц и письменных принадлежностей изображались цветы, фрукты, овощи и животные, символизировавшие счастье и благополучие. При этом китайская керамика и бронза часто заменялась корейской керамикой и мебелью: таким образом, функция народных чхэккори трансформируется из поучительной и образовательной в благожелательную (Илл. 3). Народные художники не были так ограничены в стиле и символике, как дворцовые, поэтому мир художественных объектов в народных картинах этого жанра существенно расширился [Чон Бёнмо, 2011, с. 85]. Пожалуй, неизменным осталось обязательное присутствие на картинах изображения книг, свитков, ваз и курильниц.
36

37 Илл. 3. Корейская ширма в жанре чхэккори (冊巨里; 책거리) Чан Ханджона (張漢宗, 1768–1815?)
38 Музей провинции Кёнги-до, Ёнъин
39 Реплика из коллекции автора
40 Fig. 3. Korean screen in the chaeokkori (冊巨里; 책거리) genre by Jang Hanjong (張漢宗, 1768–1815?)
41 Gyeonggi-do Provincial Museum, Yeongin
42 Replica from the author’s collection
43 Во второй половине XIX в. в круг объектов изображений чхэккори помимо книг и письменных принадлежностей стали входить карликовые деревья, бамбук и сосна, олень, ястреб, кошелек (как символ благосостояния), мечи, луки, кувшины тхухо (投壺; 투호) со стрелами5 и другие предметы, связанные с досугом ученых. Как символ западной культуры, проникавшей на территорию Кореи, на картинах появились очки, зеркала и часы, курительные трубки, стаканы и бутылки из-под спиртных напитков.
5.  Традиционная корейская игра, где игроки соревнуются в метании стрел в кувшин. Истоки этой игры можно найти в культуре древнего Китая, а развитие в средневековой культуре Японии, где кувшин и стрелы были заменены на другие атрибуты — подставку, цель-бабочку и веера (см. подробнее: [Войтишек, 2011, с. 169–177]).
44 В настоящее время этот жанр не исчез из культурной жизни населения Корейского полуострова, он лишь вышел за пределы деятельности интеллектуалов и литераторов. В столичных и провинциальных музеях регулярно проводятся выставки картин минхва, в художественных школах изучаются основные техники и приемы народной живописи.
45 Современные художники берут за основу традиционные образцы картин, созданных в жанре чхэккадо/чхэккори (как дворцовых, так и народных), существенно расширяют символический ряд и создают новые художественные формы, используя элементы современной культуры. При этом конфуцианские принципы очень глубоко и прочно заложены в систему моральных ценностей и в мировоззрение современных жителей Корейского полуострова. Многие художники, дизайнеры, музейные кураторы успешно используют образ книжных полок с вазами, курильницами, письменными принадлежностями, свитками и прочей утварью для создания положительного образа культурного человека, литератора мунин, ученого, честного чиновника, пекущегося об общественном благе. Не случайно до настоящего времени существует старинный обычай запечатлевать у полки с книгами детей (особенно мальчиков во время празднования первого дня рождения), которым родители прочат счастливую жизнь и успешную карьеру ученого человека6.
6.  Такие сцены можно видеть в крупнейших музеях Сеула (в Национальном музее Кореи, в Этнографическом музее и др.), когда отцы семейств выстраивают детей перед витриной с ширмой чхэккори и делают памятные фотоснимки. Этнографы фиксируют этот обычай как минимум с начала XX в.
46 Крупнейшие музеи Республики Корея оформляют тематические экспозиции и помещения, вплоть до создания специальных детских музеев (Children’ museum), где одним из центральных экспонатов являются ширмы чхэккори. При этом широко используются и интерактивные технологии, при помощи которых дети сами расставляют на книжных полках свитки, вазы, тушечницы, веера, курильницы и прочие предметы, с детства приобщаясь к основам национальной культуры7. Этой же цели служат многочисленные маркетинговые решения по производству сувенирной продукции и предметов повседневного обихода (панно, визитницы, кружки, закладки, марки, наклейки, парфюм, зонтики, платки, салфетки и др.) — в их оформлении остроумно используются сюжеты книжных полок, заставленных разнообразной утварью. При этом список предметов, изображаемых на полках, постоянно пополняется за счет новых явлений и событий, происходящих в глобализированном мире. Так южным корейцам удается сочетать в рамках традиционного жанра незыблемые ценности и новые культурные паттерны, понятные молодому поколению.
7.  В этом смысле усилия общества по пропаганде культурного наследия не проходят даром — во время недавней пандемии коронавируса многие корейские коллеги в качестве заставки на экране компьютера использовали изображения картин в жанре чхэккори.
47 Пропаганде книжного знания и конфуцианских принципов корейской традиционной культуры через образы живописного жанра чхэккори служат также усилия дизайнеров в публичных пространствах — библиотеках, музеях, галереях, выставочных центрах, даже в аэропортах. Так, в терминалах международного аэропорта Инчхон близ Сеула, служащего воротами для приезжающих в страну гостей со всего мира, можно увидеть огромные экраны с характерными книжными полками в жанре чхэккори традиционного образца, уставленными разнообразной утварью.
48 Все приведенные примеры говорят о том, что современные корейцы стремятся выглядеть в глазах всего мира нацией, демонстрирующей приверженность незыблемым культурным традициям.
49 Трансформация жанра в Японии: «Чьи рукава?»
50 Любопытные метаморфозы континентального вида декоративно-прикладного искусства произошли на японской почве. Осмысление функций стеллажей и полок вместе с развитием культуры благовоний как части национальной традиции привели в Японии к формированию целого ряда явлений. В японской живописи XVII–XVIII вв. возник особый жанр тагасодэ (誰袖; «чьи рукава?»), представляющий собой изображение полок и рам с развешенной на них богатой одеждой. Как правило, изображается женская одежда, но встречается и мужская, в особенности костюмы (вместе с атрибутами) актеров театра Но. Помимо рам с одеждой изображаются коробки, шкатулки, бумага для писем, музыкальные инструменты, курильницы, украшения, раздвижные подставки для вещей, мечи и веера, игральные доски бан-сугороку (盤双六), фрагменты пейзажа, мелкие животные, птицы и др. (Илл. 4).
51

52 Илл. 4. Фрагмент японской ширмы Кацукава Сюнсё: (勝川春章, XVIII в.) «Первое посещение святилища»
53 Коллекция художественного музея Нитори (Хоккайдо, г. Отару, Япония)
54 Реплика из коллекции автора
55 Fig. 4. Fragment of Japanese screen by Katsukawa Shunsho: (勝川春章, 18th century) “The First Visit to the Shrine”
56 Collection of the Nitori Art Museum (Hokkaido, Otaru, Japan)
57 Replica from the author’s collection
58 Вероятно, распространению рам для развешивания одежды, предназначенных для демонстрации социального статуса их обладателей, в некоторой степени мог послужить старинный обычай окуривания одеяний аристократов еще в эпоху Хэйан (平安, 794–1185), когда на складных распорках раскладывали ткани и веера, а в центр приспособления под ними устанавливали специальную курильницу. Что касается происхождения названия этого живописного жанра, то оно тесно связано с переосмыслением куртуазной и поэтической культуры средневековой Японии. Выражение «чьи рукава?» взято из пятистишия-танка № 33 неизвестного автора из раздела «Весенние песни» (春上; Харуками) знаменитой стихотворной антологии «Собрание старых и новых песен Японии» (古今和歌集; Кокин вакасю:), составленной в эпоху Хэйан. Лирический герой гадает о красавице, чей рукав коснулся благоухающих цветов сливы:
59 Иро ёри мо色よりも
60 Ка косо аварэ то香こそあはれと
61 Омо хо юрэ思ほゆれ
62 Та га содэфурэ сиと誰が袖ふれし
63 Ядо-но умэ дзо мо宿の梅ぞも [Кокинвакасю, 1995, с. 59].
64 Это стихотворение также упоминается в другом прославленном произведении эпохи Хэйан, а именно в «Повести о Гэндзи», написанной придворной фрейлиной Мурасаки Сикибу на рубеже X–XI вв. В переводе Т. Л. Соколовой-Делюсиной оно звучит следующим образом:
65 «Краски цветов нежны,
66 но больше чарует их аромат.
67 Чей же рукав
68 коснулся сливы
69 в моем саду?» [Мурасаки Сикибу, 2010, с. 218].
70 Художественные ассоциации, возникающие при чтении этого стихотворения, прочно связаны не только с японской поэтической традицией, с обычаем ценить ароматы и благовония, но и с использованием кимоно и других сопутствующих предметов в качестве украшения интерьера (Илл. 5).
71

72 Илл. 5. Коллаж «Полки с сокровищами» в повседневной жизни «людей культуры»:
73 а) китайские полки для демонстрации старинных диковинок
74 Фото из коллекции автора с предметами из квартала искусств Люличан, Пекин
75 б) японская ширма XVIII в. в жанре тагасодэ (誰袖; «чьи рукава?»)
76 Художественная галерея Фрир, Смитсоновский институт, Вашингтон, США
77 По: Cultural Japan. URL: >>>> (accessed 04.03.2024)
78 Коллаж © И. А. Аксенова
79 Fig. 5. A collage of “Treasure Shelves” in the daily life of literati
80 a) Chinese shelves for display of antique curiosities
81 Photo from the author’s collection with items from the Liulichang Art Quarter, Beijing
82 b) an 18th-century Japanese screen in the tagasode (誰袖; “whose sleeves?") genre
83 Freer Art Gallery, Smithsonian Institution, Washington, DC, USA
84 Source: Cultural Japan. URL: >>>> (accessed 04.03.2024)
85 Collage by © Igor A. Aksenov
86 Рассматриваемый вид жанровой живописи был особенно популярен в период Момояма (桃山, 1568–1603) и в начале эпохи Эдо (江戸, 1603–1868), когда он отражал основные тенденции в тогдашней моде и служил демонстрацией богатства и высокого социального статуса. В музейных собраниях японского искусства как внутри страны, так и за ее пределами, встречаются настоящие шедевры, выполненные в этом жанре8.
8.  См., например, ширмы тагасодэ в музеях Японии — в Художественном музее Нэдзу (根津美術館; Нэдзу бидзюцукан). URL: >>>> (accessed 28.06.2024); в Художественном музее Сантори (サントリー美術館; Сантори бидзюцукан) в Токио. URL: >>>> (accessed 28.06.2024) и в Музее Метрополитен в Нью-Йорке. URL: >>>> (accessed 28.06.2024).
87 В японском традиционном искусстве изображения рам с одеждой в основном можно видеть на ширмах (誰袖図屛風; тагасодэ-дзу бё:бу), на лаковых шкатулках для благовоний (香合; ко:го:), на изящных письменных принадлежностях типа тушечниц (硯箱; судзури-бако), на предметах дамского туалета. В настоящее время термином тагасодэ в Японии часто обозначают ароматические мешочки (匂い袋; ниой-букуро) с различными душистыми снадобьями (гвоздикой, мускусом, борнейской камфорой, сандалом), а также женские сумочки или саше в виде рукавов, куда закладывают благовония (Илл. 6).
88

89 Илл. 6. Современные японские саше с благовониями (匂い袋誰袖; ниои-букуро тагасодэ; «ароматные мешочки “чьи рукава?”») в виде рукавов кимоно, которые можно подвешивать к одежде и аксессуарам
90 Дизайн и производство компании Сё:эйдо (松栄堂), Киото, Япония
91 Фото из коллекции © автора, июль 2024 г.
92 Fig. 6. Modern Japanese incense sachets (匂い袋誰袖; nioi-bukuro tagasode; fragrance sacks “whose sleeves?”) in the form of kimono sleeves that can be hung from clothing and accessories
93 Design and production by Sho:eido (松栄堂), Kyoto, Japan
94 Photo of the collection © by the author, July 2024
95 Точно так же, как сейчас в Южной Корее популярны современные варианты книжных полок чхэккори, японские художники экспериментируют с формой жанра тагасодэ, добавляя приметы настоящего времени — свадебные платья западного покроя, навесные зеркала, электрические обогреватели, фотоаппараты, медиапроекторы и др.9 (Илл. 7).
9.  См., например, материалы с сайта японской газеты «Асахи синбун». URL: >>>> (accessed 28.06.2024).
96

97 Илл. 7. Фрагмент современной японской ширмы в жанре тагасодэ (誰袖)
98 По: Асахи синбун. URL: >>>> (accessed 28.06.2024)
99 Fig. 7. A fragment of a contemporary Japanese screen in the tagasode (誰袖) genre
100 Source: Asahi Shinbun. URL: >>>> (accessed 28.06.2024)
101 Заключение
102 Как видим, книжная культура, традиции наслаждения ароматами и литературные ассоциации были прочной основой для развития многих жанров в художественной традиции Китая, Кореи и Японии. Набор необходимых знаний и навыков китайского интеллектуала, взятый на вооружение сначала образованными корейскими классами, а затем японскими аристократами и военным сословием в раннем средневековье, послужил базой, на которой впоследствии в Китае, на Корейском полуострове и Японском архипелаге были развиты свои концептуальные модели «человека культуры». При очевидных различиях национальных культурных парадигм общими идеологическими принципами в регионе можно считать уважение к книжному знанию, художественному и литературному наследию, где со всей очевидностью воплощался идеал образцовой личности, сочетающей нравственные принципы и стремление к совершенствованию через высокодуховные виды досуга, к самопознанию и самовыражению через эмоциональные и эстетические переживания.
103 Таким образом, в рассмотренных развлечениях литераторов и «людей культуры» Восточной Азии отчетливо можно отметить не только высокоморальные конфуцианские принципы служения общественным идеалам, но и яркие эмоциональные черты, связанные с эстетическими представлениями, воплощенными в разных видах искусства и сферах повседневной жизни, включая ритуальные, религиозные и идеологические аспекты. И хотя наличие самих «людей культуры» в современных обществах Восточной Азии подвергается большому сомнению10, заложенные ими высокие художественные идеалы, выйдя далеко за пределы сформулированных идеологических установок, продолжают волновать и вдохновлять нынешние поколения.
10. Согласно распространенному мнению, способность к творчеству высочайшего художественного уровня одновременно в различных жанрах нынешними интеллектуалами во многом утеряна. Таких многосторонне одаренных личностей, сочетающих редкие художественные таланты, насчитывается крайне мало. С другой стороны, в этом можно усмотреть влияние современных профессиональных стандартов, связанных с углубляющейся специализацией всякого знания и предъявляющих чрезвычайно высокие требования к любому художественному творению.

Библиография

1. Войтишек Е. Э. Игровые традиции в духовной культуре стран Восточной Азии (Китай, Япония, Корея). Новосибирск: издательство Новосибирского госуниверситета, 2011. 2-е изд., испр. и дополн. 311 с., 44 с. илл.

2. Войтишек Е. Э. Путь аромата. Ароматическая культура Китая. М.: ИВ РАН, 2023. 316 с.

3. Ким Ёнхак. Народная живопись минхва. 김영학。민화. Минхва. Сеул: Тхэвонса, 2009. 111 c.

4. Кокинвакасю. Собрание старых и новых песен Японии. М.: Радуга, 1995. Т. 1. 272 с.

5. Малявин В. В. Китайская цивилизация. М.: Астрель, 2000. 632 с.

6. Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи: в 3 т. Т. 3: Приложение. СПб.: Гиперион, 2010. 240 с.

7. Соколов-Ремизов С. Н. Живопись и каллиграфия Китая и Японии на стыке тысячелетий в аспекте футурологических предположений: между прошлым и будущим. М.: Ленанд, 2009. 253 с.

8. Специальная экспозиция чхэккори. Из кабинета ученого эпохи Чосон — в современный кабинет. 책거리 특별전. 조선 선비의 서재에서 현대인의 서재로 Чхэккори тхыкпёльчон. Чосон сонбиый соджэесо хёндэиный соджэро. Йонъин: Кёнги-до панмульгван, 2012. 204 с.

9. Трудно понять старинное искусство? Наслаждение красотой жизни через ширмы тагасодэ («чьи рукава?»). Асахи синбун. 古美術はわかりにくい？「誰が袖図屛風」を通して楽しむ「生活の中の美」Ко бидзюцу ва вакариникуй? Тагасодэ-дзу бё:бу-о то:ситэ таносиму. Сэйкацу-но нака-но би 08.12.2020. URL: https://www.asahi.com/relife/article/13610909 (accessed 28.06.2024).

10. Чон Бёнмо. Корейская живопись пхунсокхва. 정병모。한국의 풍속화Хангугый пхунсокхва. Сеул: Хангиль-арт, 2000. 464 с.

11. Ширмы тагасодэ («Чьи рукава?») в Метрополитен Музее, Нью-Йорк, США. Сайт Met Museum. 2000–2024. URL: https://www.metmuseum.org/art/collection/search/45214 (accessed 28.06.2024).

12. Ширмы тагасодэ («Чьи рукава?») в Художественном музее Нэдзу, Токио, Япония. Сайт музея Нэдзу. 2014. URL: https://www.japantimes.co.jp/culture/2014/11/06/arts/openings-in-tokyo/tagasode-screens-kimono-painting-theme/ (accessed 28.06.2024).

13. Ширмы тагасодэ («Чьи рукава?») в Художественном музее Сантори, Токио, Япония. Сайт музея Сантори. 誰が袖図屛風. Тагасодэ-дзу бё:бу. サントリー美術館. 2018. URL: https://www.suntory.co.jp/sma/collection/gallery/detail?id=555 (accessed 28.06.2024).

14. Юн Ёльсу. Народная живопись минхва. 윤열수. 민화. Минхва. Сеул: Егён. Korean art book, 2016. 415 с.

15. Dubrovskaya D. V. Lang Shining’s Paradigm, and the Castiglioneschi from the State Museum of Oriental Art. Vostochnyi Kurier / Oriental Courier. 2019. No. 1–2. Pp. 150–159.

16. Kim Sunglim. Chaekgeori: Multi-Dimensional Messages in Late Joseon Korea. Archives of Asian Art. 2014. Vol. 64. No. 1. Pp. 3–32.

17.  

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести