Везде
The Terrible and Beautiful: The Evolution of Serpent and Naga Images in the Culture of Lao-Thai Peoples
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Terrible and Beautiful: The Evolution of Serpent and Naga Images in the Culture of Lao-Thai Peoples
Annotation
PII
S268684310032477-2-1
DOI
10.18254/S268684310032477-2
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Natalia A. Gozheva 
ORCID: 0000-0002-6068-9546
Occupation: Principal Research Fellow
Affiliation: State Museum of Oriental Art
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 3
Abstract

Images of serpents, snake-like creatures and nagas are vividly embodied in the visual arts and literature of the Lao-Thai peoples. The geographical localization of these ethnic groups played an important role in the evolution of images, largely related to the unique religious systems that developed here, in which ancient beliefs organically coexisted with Buddhism, Brahmanism (Hinduism) and some concepts of traditional Chinese religions. Visualization of serpents already occurs in the art of the late Neolithic and the Metal Age. Thus, wavy and zigzag lines on ceramic jars from Ban Chiang (Thailand, 1s millennium BC — 3rd century AD) are usually interpreted as snake or water symbols and associated with nature cults, totemism and animism. According to local beliefs, reptiles are terrible and dangerous creatures, but at the same time great and powerful, capable of controlling earthquakes, floods, thunderstorms and rains, ensuring the fertility of the earth and the well-being of society. They are the creators of rivers, lakes, the ancestors of peoples, the guardians of muangs — villages, cities, countries. In the medieval period, there was a noticeable shift in the ambivalence of serpentine creatures towards their positive perception. As ancient Indian literature spreads in Indochina, reptiles are increasingly identified with nagas, and anthropomorphic features and magical properties of taking on human form are attributed to them. In Buddhist hagiography, reptiles become defenders of religion (the most famous is Buddha-Mucalinda). At the same time, the process of contamination of different ideas (Buddhist and non-Buddhist) gives rise to such images as a makara spewing out a naga (mangkon-nak); hera beast, born from a nagini and a dragon; hybrid creations in textile ornamentation: a naga with two bird heads (ngueak-nok-song-hua); an elephant with the head of a serpent (sang-nak); elephant «pregnant» with a naga (sang-mi-nak), etc. The ambiguity and multiplicity of meanings that the images of serpents and nagas carry in themselves were largely determined by the convergence, if not hybridization, of two paradigms: the Buddhist (sasana-phut) and the conventionally called animistic (sasana-phi), consisting of components of indigenous religious beliefs. And it is especially interesting for modern Lao-Thai culture that elements of a scientific worldview begin to penetrate into the mythological «snake context», promoting the emergence of new associative connections.

Keywords
Lao-Thai peoples, Laos, Thailand, serpents, nagas, animism, Buddhism
Received
30.09.2024
Date of publication
05.10.2024
Number of purchasers
3
Views
135
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Образы змей, змееобразных существ и нагов нашли яркое воплощение в изобразительном искусстве и словесности лао-тайских народов (Илл. 1). Ойкумена этих народов, входящих в кра-дайскую языковую семью1 и состоящую из множества этнических групп, довольно обширна. Помимо Лаоса и Таиланда, где лао и таи (сиамцы) являются титульными нациями, они проживают на северо-западе Вьетнама, в северо-восточном штате Шан Мьянмы, в штате Ассам на северо-востоке Индии и в южных провинциях Китая. Географическая локализация тайских этносов во многом определила своеобразие сложившихся там религиозных систем, в которых древние языческие верования органично слились с мировоззренческими установками буддизма, брахманизма (индуизма) и некоторыми концепциями традиционных китайских религий. В культе змей-нагов, распространенном у всех лао-тайских народов, это смешение видно уже в разнообразии терминов, используемых для обозначения реальных и фантастических пресмыкающихся: змея нгу (лао-тай ງູ); ядовитая змея нгухау (тай งูเห่า); змей-дракон луанг (тай-дам, тай-дэнг ລວງ), сходный по звучанию с китайским драконом лонг (кит. лун: 龍); нак (лао ນາກ; тай นาค), происходящий от палийско-санскритского нага (nāga, женск. nāginī); речной змей нгыак (тай-дам, тай-дэнг ເງືອກ); пхи-нак — дух нака (ຜີນາກ); водный монстр мангкон-нам (лао ມັງກອນນ້ໍາ), соотносящийся с индийским макарой (санскр. मकर, makara), и др. Хотя у каждой этнической группы есть свои символико-мифологические представления о змеевидных существах и нагах, в данной статье я остановлюсь на общих тенденциях в эволюции этих образов.
1.  Термин «кра-дай» для обозначения этой языковой семьи вместо «тай-кадай» (или «кадай», «дайк») был предложен в 2000 г. Вирой Остапиратом на основе исследований прото-кра-дайских языков [Ostapirat, 2000] и в настоящее время принят большинством лингвистов по культуре Юго-Восточной Азии. Одна из ветвей семейства — тайские языки (или кам-тай), на которых, соответственно, говорят тайские народы и которых нередко называют лао-тайскими. В правомерность использования этого термина обычно приводят упоминания в китайских источниках, начиная с периода Хань (206 до н. э. — 220 н. э.) и до X–XI вв. племен ай-лао или лао, считающихся единственными (возможно, также и племен юэ) дескрипторами прото-тайских этносов [Cheesman, 2004, pp. 11, 27–28]. В обозначении таких народов, как тай-дэнг, тай-дам, тай-лы и др., я использую традиционное «тай», а не «тхай», хотя в большинстве случаев начальный согласный здесь придыхательный (ไทย, ไทดำ, ไทลื้อ и др.).
2

3 Илл. 1. Змеи-наги, украшающие погребальную колесницу короля Сисавангвонга
4 Лаос, Луангпхабанг, здание Ласалот. 1959 г.
5 Дерево, лак, стекло, сусальное золото, резьба, роспись
6 Фото © автора, 2007 г.
7 Fig. 1. Naga-serpents decorating the funeral chariot of King Sisavangvong
8 Laos, Luangphabang, Lasalot building. 1959
9 Wood, lacquer, glass, gold leaf, carving, painting
10 Photo © by the author, 2007
11 Визуализация змей происходит уже в искусстве позднего неолита и эпохи металла. К примеру, на многих керамических сосудах 1го тыс. до н. э. — III в. н. э. из Банчианга (северо-восток Таиланда), особенно с красно-оранжевой и белой росписью на желтом или красном фоне, присутствуют волнообразные и зигзагообразные линии (Илл. 2). Их нередко интерпретируют как образы змеиных существ или водные символы и связывают с древними культами природы, тотемизмом и анимизмом. У создателей банчиангской культуры2 и лао-тайских народов, первая, но еще слабая волна миграции которых с юга Китая на территорию Индокитая проходит в конце 1го тыс. до н. э., несомненно, было сходное отношение к пресмыкающимся. У некоторых племен почти до середины XX в. змея являлась тотемом, а анимистическое восприятие ее как духа (пхи) сохранилось до сегодняшних дней почти у всех тайских этносов. Рептилий считали ужасными и опасными существами, обладающими смертельным ядом, но в то же время великими и могущественными, способными управлять землетрясениями, наводнениями, грозами и дождями, обеспечивающими плодородие земли и благополучие общества. В мифах и легендах им приписывали создание водоемов и рек, в том числе крупнейших водных артерий региона — Тяупхраи и Меконга. Отсюда и представление о радуге как об огромном змее, «пьющем» небесную влагу и спускающем ее на землю.
2.  Этногенез банчиангских жителей еще окончательно не выяснен, но, учитывая более чем двухтысячную продолжительность поселений (конец 3-го тыс. до н. э. — III в. н. э.), можно предположить их этническую неоднородность и возможное присутствие лао-тайского субстрата уже в конце 1-го тыс. до н. э.
12 Как хтонические твари пресмыкающиеся также тесно связаны с подземным миром, горами и пещерами, в которых они обитают и охраняют несметные сокровища (Илл. 3). В одном из вариантов известного сказания о Кхун Боломе (Кхун Бороме) говорится, что предками лаосской правящей династии города Мыанг Суа (позже Луангпхабанг) были чудовищные питоны, жившие в скальных пещерах на берегу Меконга3. А одну из этих скал в поздней народной легенде олицетворили с телом погибшей нагини [Лаос. Справочник, 1994, с. 218]4. Следует, однако, подчеркнуть, что водная составляющая в мифологическом осмыслении мира змееобразных существ всегда превалирует — достаточно указать на огромную роль рек и озер в жизни таиязычных народов, владения которых в большинстве своем не имеют выхода к морям и океанам5.
3.  В мифе о Кхун Боломе культурными героями, научившими людей земледелию, строительству, обрядам, искусствам и ремеслам, становятся сыновья небесного владыки Кхун Фа (или Тхэн Луанга), от которого ведут свое происхождение все лао-тайские королевские династии [Archaimbault, 1959, pp. 385–416]. В сказании находят отражение не только добуддийские верования, но и «реально исторические факты исхода тайских кланов с территорий на юге Китая» [Осипов, 1991, с. 131], который совпадает со второй, уже крупномасштабной волной миграции тайских народов в Индокитай, начавшейся в VII в. и длившейся до XIII–XIV вв.

4.  Возможно, это одна из гор на правом берегу Меконга в Луангпхабанге, где расположены более известные горы Пхунанг и Пхутхао (Гора юноши и Гора девушки). С ними связана фольклорная легенда о любви демоницы Нанг Канкари и принца Пхуттхасена, основанная на тексте апокрифической джатаки «Ратхасена», или «Истории о двенадцати сестрах». Подробнее об индокитайских версиях джатаки см. [Literature, Film and Culture in Southeast Asia. Twelve Sisters… 2020].

5.  О связи с анимистическими верованиями и важной роли водяных (речных) змееобразных существ в мифологии и истории Сиама убедительно пишет Сомдет Джумсай [Jumsai, 1988].
13

14 Илл. 2. Сосуд на ножке. Таиланд, Банчианг, 1000–300 гг. до н. э.
15 Керамика, роспись
16 Метрополитен-музей, Нью-Йорк, инв. № 1987.424.4.2
17 Fig. 2. Stem vase. Thailand, Ban Chiang. 1000–300 BC.
18 Ceramics, painting
19 Metropolitan Museum of Art, New York, accession number: 1987.424.4.2
20 Source: URL: >>>> (accessed 28.08.24)
21

22 Илл. 3. Огромные змеи, обвившие скалу. Фрагмент панно со сценами из джатаки о Пхавете («Вессантара-джатака»)
23 Лаос, пров. Вьентьян, деревня Пхаубау, первая половина XIX в.
24 Х/б ткань, клеевые краски, роспись
25 © Собрание ГМВ, инв. № 7717 II
26 Fig. 3. Huge serpents coiling around a rock
27 Fragment of a panel with scenes from Phavet-Jataka («Vessantara-Jataka»)
28 Laos, Vientiane province, Phaubau village, first half of the 19th century
29 Cotton fabric, glue paints, painting
30 © SMOA Collection, Inv. No. 7717 II
31 В средневековый период в амбивалентности змеевидных существ заметен сдвиг в сторону их позитивного восприятия, в отличие, скажем, от западных концепций, где змея становится, прежде всего, символом зла, греха и смерти. По мере распространения в Индокитае древнеиндийской литературы рептилий все чаще идентифицируют с нагами (наками), — мифическими животными со змеиными телами и человеческими головами, но интерпретируют по-своему. В визуальном искусстве наги обычно не имеют антропоморфных черт, как, например, в композиции с изображением наг, борющихся с мифическими птицами гарудами. Восприятию подобных сюжетов способствовало соприкосновение лао-тайцев с индианизированными культурами мон-кхмерских народов: с государствами Дваравати (IV–XI вв.), Харипунчайя (VII–XIII вв.), Ченла (VI–VIII вв.) и особенно с кхмерской империей Камбуджадеша (IX–XIII вв.). В политической истории лао-тайских народов, продвигавшихся с севера на юг Индокитая и образовывавших свои мыанги — города и княжества, это выражалось главным образом в ассимиляции культурных достижений монов и кхмеров, постепенно вытеснявшихся из плодородных долин в горные районы. Образы змей-нагов, чрезвычайно значимых для кхмерской цивилизации [Gaudes, 1993, pp. 333–358], у лао-тайских мастеров получают своеобразную пластическую трактовку.
32 Одним из ранних примеров темы борьбы нагов с повелителем птиц Гарудой может служить рельеф на стене ступы (тхата) Ингханг6 в лаосской провинции Саваннакхет (Илл. 4). Скульптор следует здесь индуистскому канону, но показывает Гаруду в антропоморфном виде, хотя и с крыльями, и заключает его в овал из переплетенных тел двух больших змей, головы которых со страшно оскаленными пастями поднимаются над Гарудой. Эта последняя деталь говорит о том, что для лаосцев наги выступали как равные, а то и более значимые по сравнению с Гарудой персонажами, в то время как у тайцев закрепился и стал национальной эмблемой образ Гаруды, разрывающего и покоряющего нагов (Илл. 5). Но и в том, и в другом случае противостояние этих мифических существ воспринималось как необходимое условие гармоничного существования Вселенной.
6.  Время постройки тхата Ингханг точно неизвестно. Согласно местной легенде, первое святилище возникло еще во времена Будды, который остановился здесь на отдых и прислонился к дереву ханг (отсюда и название ступы Ингханг — «прислонившийся к хангу»). Судя по архитектурным особенностям и стилю рельефов, памятник возник не ранее VIII–X вв. и первоначально служил индуистским храмом, позднее был превращен в буддийскую ступу, а в XVI в. капитально отреставрирован [Гожева, 2016, с. 24, илл. 16].
33

34 Илл. 4. Гаруда, борющийся с нагами
35 Рельеф на стене тхата Ингханг. Лаос, пров. Саваннакхет, XVI в. (?)
36 Стук, резьба
37 Фото © автора, 2007 г.
38 Fig. 4. Garuda fighting nagas
39 Relief on the wall of That Inghang. Laos, Savannakhet province, 16th century (?)
40 Stucco, carving
41 Photo © by the author, 2007
42

43 Илл. 5. Гаруды, разрывающие нагов
44 Таиланд, Бангкок, храм Пхракэу (Изумрудного Будды), 1785 г.
45 Стук, сусальное золото, резьба
46 Fig. 5. Garudas tearing apart nagas
47 Thailand, Bangkok, Temple of Phra Kaew (Emerald Buddha), 1785.
48 Stucco, gold leaf, carving
49 Source: URL: >>>> (accessed 28.08.24)
50 В пластических искусствах наги всегда изображаются почти реальными рептилиями, пусть и с фантастически драконьими головами. Несколько иная картина наблюдается в лао-тайской словесности. Тенденция к «очеловечиванию» змей-нагов особенно заметна в фольклорных сказаниях о происхождении тайских этносов от союзов человека и пресмыкающегося, принимающего антропоморфную форму (в уже упомянутой истории о предках правителей Луангпхабанга), или из отложенных нагини яиц, как верят жители северотайского города Нан, или от водяного змея, которого случайно коснулась девушка Са (Нангса) из племени тай-лы. Рептилии причастны и к возникновению мыангов. Так, благодаря разумным советам змей был построен, согласно одной легенде, Сисаттанак, город Великого семиглавого нага, будущая лаосская столица Вьентьян, а согласно другой — толстый богач Тьян использовал при этом полученный от нагов волшебный барабан [Афанасьева, 2003, с. 19]. В преданиях о полумифическом северо-тайском королевстве Сингханавати ее столица Йонок Нагапхан также появилась благодаря помощи Пхаянака (พญานาค — «повелитель нагов») [Moonkham, 2021, p. 4]7. В подобных случаях змеиные духи (пхи-нак, пхи-нгыак) становятся не только охранителями местности, но и проводниками души шамана в небесное царство предков во время разных анимистических обрядов.
7.  По легендарной версии королевство Сингханавати существовало в 691 г. до н. э. — 545 г. н. э. В ходе археологических раскопок 2009 г., проведенных Департаментом изобразительных искусств Таиланда, в этом районе были найдены артефакты периодов бронзы и железа, но никаких остатков древних сооружений, датируемых ранее 545 г. н. э., обнаружено не было. Город Йонок Нагапхан предположительно в это время был разрушен и затоплен в результате землетрясения [Wiang Nong Lom Cultural Heritage…, 2023].
51 Даже воспринимая древнеиндийские сказания, такие, как «Махабхарата» и «Рамаяна», лао-тайские словесники по-своему трактовали многие эпизоды эпопей. Более того, в них интерполировались местные легенды, отсутствующие в классической версии. Так, в лаосском эпосе «Пха Лак — Пха Лам» («Божественный Лакшмана — Божественный Рама») появилась совершенно экзотическая история о любовных играх обезьяньего вождя Ханумана и сыновей Рамы с морскими нагини во время строительства моста на Ланку [Осипов, 1991, с. 102]. И что особенно интересно, дети от этого союза родились не зоо- или зоо-антропоморфными существами, а людьми8.
8.  Одна из версий «Пха Лак — Пха Лам», где упоминается этот эпизод, послужила основой настенных росписей храма Упмунг во Вьентьяне, созданных в 1938 г. молодым монахом Тхит Паном и удивительных по своей экспрессии и наивному реализму [Vo Tho Tinh, 1971, pp. 1–94]. К сожалению, они были уничтожены при перестройке храма в 2000 г. Но сохранились фотографии, и по инициативе доктора Алана Поткина из Калифорнийского университета в 2007 г. было проведено цифровое (а чуть позднее и реальное) воспроизведение утраченной живописи и хранящихся в вате Упмунг рукописей [Interactive Online Archive of Lao… б. д.].
52 Вместе с тем в фольклоре нашла отражение и двойственность природы змеиных тварей, которые могут быть не только прекрасными, но и ужасно злыми и мстительными. Такова легенда об озере Нонгхан Кумпхавапи в северо-восточной тайской провинции Удонтхани. Когда-то на этом месте стоял процветающий город, и на руку прекрасной принцессы Айкхам претендовало много женихов. Среди них был и Пангки, сын могущественного Пхаянака (Илл. 6). Отец Айкхам пообещал выдать дочь за того, кто выиграет в традиционном ракетном соревновании. Пангки стал победителем, но когда он взлетел высоко в воздух на своей ракете, то, чтобы поразить принцессу своими магическими способностями, превратился в чудесную белую белку. Айкхам приказала поймать ее, но один из охотников случайно застрелил ее из арбалета. Разгневанный Пхаянак отомстил за убийство сына, разрушив и затопив город9.
9.  Подробнее об этом легендарном сказании в стихах, бытующем у жителей Исана, см. [Tossa,1990].
53

54 Илл. 6. Пангки, сын короля Пхаянака. Парад на фестивале ракет
55 Таиланд, г. Ясотхон, 2005 г.
56 Автор фото © PawYiLee
57 Fig. 6. Pangki, son of King Phayanak. Parade at the Rocket Festival
58 Thailand, Yasothon, 2005
59 Photo by© PawYiLee
60 Source: URL: >>>> (accessed 28.08.24)
61 О коварстве ядовитых змей говорится в тайской сказке о глупом человеке, который решил помочь гадюке и убил напавшую на нее птицу ноккот. Он надеялся, что змея и ее сородичи когда-нибудь вознаградят его за это, но как только он случайно наступил на хвост гадюки, та ужалила его и человек умер [Серебряный ключ. Тайские сказки, 1963, с.  163–164]. Однако если, встретив рептилию, остановиться, пристально посмотреть на нее и коснуться своего кошелька, в нем вскоре появятся большие деньги. И это особенно действенно, если на кошельке есть изображение змея-нака. По другому суеверию богатство сулит и тому, кто увидит во сне стоящую перед ним кобру. В лаосской сказке «Золотая черепаха» именно змея дает волшебный корень главным героям — старику и старухе, с помощью которого они исцеляют правительницу и получают в награду полцарства [Сказки народов мира. Сказки народов Азии, 1988, с. 372–376]. Причем помогая людям, наги, по мнению сказителей, всегда руководствуются высокими нравственными принципами, в чем, несомненно, чувствуется влияние буддизма тхеравады, принятого практически у всех тайских этносов после XIII–XIV вв.
62 В буддийской агиографии важной характеристикой змеиных существ является способность к самопожертвованию, состраданию и защите. В полной мере этими качествами обладал принц-нага Бхуридатта из джатаки «Бхуридатта», рассказывающей об одной из прошлых жизней Будды. Принц имел обыкновение медитировать в лесу, сидя на вершине муравейника. Узнав об этом, укротитель змей Аламбаяна с помощью магического заклинания и волшебного веера поймал Бхуридатту (Илл. 7). Тот совсем не сопротивлялся, хотя мог одним своим дыханием умертвить человека. И он сам говорит об этом: «Я великий по силе нага, непобедимый ядовитым дыханием, когда я в гневе, от моего укуса могут погибнуть все сыны этой процветающей земли» [The Jātaka…, 1907]. Тем не менее Бхуридатта последовал своему обету — отдать себя любому, кому это понадобится. Аламбаяна жестоко обращался с принцем, бил его, дрессировал и заставлял давать представления, зарабатывая на этом большие деньги. В конце концов сородичи принца освобождают его. И хотя он испытал страшные физические мучения от многочисленных побоев, но остался верен принципу самопожертвования и не стал мстить укротителю. Так буддийская мораль вносит новые позитивные нюансы в эволюцию образов змей-нагов.
63

64 Илл. 7. Аламбаяна берет в плен Бхуридатту
65 Миниатюра из рукописи. Таиланд, XX в.
66 Бумага, роспись
67 Британская библиотека, Or. 16552 f.16.
68 Fig. 7. Alambayana captures Bhuridatta
69 Illuminated manuscript. Thailand, 20th century
70 Paper, painting
71 British Library, Or. 16552 f.16.
72 Source: URL: >>>> (accessed 28.08.24)
73 Наги присутствуют и в последней жизни Будды. Когда он, будучи странствующим монахом, понял неверность аскетического пути, он совершил трапезу, приняв рисовую пищу от девушки Суджаты. Затем отшельник подошел к реке и опустил в воду свой сосуд, загадав: если тот поплывет против течения, то он станет буддой. Так и случилось. Сосуд же затем опустился на дно во дворец короля нагов, ставшего его хранителем и определившего по этому знаку, что в мир скоро явится новый будда. На иллюстрирующем этот момент фрагменте панно из коллекции Музея Востока король-нак показан в фантастическом зооморфном облике, сидящим в роскошном дворце с островерхими башенками трехарочного входного портала (Илл. 8)10.
10.  Это живописное панно-пхработ (букв. «Будда для храма-бота») с изображением Будды с двумя учениками и сценами из его жизни создано в Таиланде во второй половине XIX в. Поэтому речное жилище нага здесь стилизовано под дворцовые тайские сооружения, характерные для XIX столетия [Гожева, Сорокина, 2001, с. 162–166, илл. 77–78].
74

75 Илл. 8. Дворец короля нагов
76 Фрагмент панно-пхработа со сценами из жизни Будды
77 Таиланд, вторая половина XIX в.
78 Х/б ткань, клеевые краски, роспись
79 © Собрание ГМВ, инв. № 1748 II
80 Fig. 8. Palace of the Naga King
81 Fragment of a phrabot panel with scenes from the life of Buddha
82 Thailand, second half of the 19th century
83 Cotton fabric, glue paints, painting
84 © SMOA Collection, Inv. No. 1748 II
85 Таким же, но более реалистичным, король нагов предстает в известном эпизоде великой семинедельной медитации Будды. Достигнув Пробуждения в первый же день медитации под деревом Бодхи (Просветления), Будда каждую из семи недель проводил в размышлениях об открывшихся ему истинах в разных местах, но поблизости от дерева Бодхи11. Во время шестой недели, когда он медитировал на берегу озера, разразилась ужасная буря [Muccalinda Sutta… 2010]. Дождь лил непрерывно, и вышедшая из берегов вода грозила затопить сидящего неподвижно Пробужденного. И тогда кобра-наг Мучалинда12, обитавший в озере, обвил его тело кольцами и раскрыл над ним капюшоны своих голов. Этот иконографический тип, который называют Будда-Мучалинда, а его позу — нагасана (nāgāsana) [Woodward, 1997, p. 235], широко распространен в искусстве стран тхеравады. Он присутствует не только в составе цикла «Cеми недель», но и довольно часто как отдельная скульптура (Илл. 9). При этом Мучалинду изображают с одной, тремя, пятью, семью и даже девятью головами с «пламенеющими» гребнями. Количество голов нага обычно соотносится с понятиями в буддийской числовой символике. Так, три головы олицетворяют «три жемчужины» — Будду, Дхамму (Дхарму, Закон) и сангху (общину); пять — пять будд нашей кальпы; семь — это семинедельная медитация (именно семь голов чаще всего имеет Мучалинда в скульптуре); девять — число планет в традиционной космографии (есть и другие символические соответствия). В отличие от образа бога Вишну, возлежащего на змее Шеше, бывшего одним из прототипов Будды-Мучалинды, мифо-космогонический аспект индуистской композиции в буддийском контексте уступает место философско-мировоззренческому. В этом образе аккумулируются две важнейшие составляющие формулы убежища для ищущих спасения людей — убежища в Будде и Дхамме, охраняемых могущественным нагом. Вместе с тем сам наг может восприниматься и как мирские оковы, от которых должен освободиться посвященный [Woodward, 1997, p. 72].
11.  Описание семинедельной медитации Будды содержится во многих канонических текстах (в «Мучалинда-сутте из «Кхуддака-никаи», в «Махавасту», «Ниданакатхе» «Лалитавистаре» и др.), а также в комментариях к ним и исследовательской литературе. Поскольку существуют текстовые разночтения в изложении событий каждой недели, то есть и различия в их визуальном осмыслении даже в странах тхеравады, где, собственно, цикл «семи недель» возник [Coomaraswamy, 1956; Diskul, 1971; Bopearachchi, 2020]. В утвердившейся в позднесредневековой иконографии Таиланда и Лаоса образ Будды, укрытого нагом, всегда ассоциируется с шестой неделей цикла [Гожева, 2016, с. 130–132].

12.  Мучалинда и некоторые другие повелители нагов, т. е. пхаянаки, считаются обычно воплощениями самой ядовитой змеи — королевской кобры (Ophiophagus hannah), эндемичной для Южной и Юго-Восточной Азии. Среди других рептилий, восходящих к образу нага, можно назвать черноголовую ошейниковую змею (Sibynophis collaris). Вероятно, именно такая ее особенность, как «ошейник», во многих лао-тайских фигурах нагов стала передаваться в виде своеобразного орнаментального кольцевого воротничка под головой змея, которому чуть ниже на его теле вторит ожерелье с медальоном.
86

87 Илл. 9. Будда-Мучалинда. Таиланд, XIX в.
88 Металл, лак, сусальное золото, зеркальное стекло, литье
89 © Собрание ГМВ, инв. № 8479 II
90 Fig. 9. Buddha-Muccalinda. Thailand, 19th century
91 Metal, lacquer, gold leaf, mirror glass, casting
92 © SMOA Collection, Inv. No. 8479 II
93 Для буддийских нагов функция защиты Будды и его учения становится основополагающей. Не случайно фантастических пресмыкающихся почитают первыми учениками Будды в животном мире. Однако, как гласит известное предание, когда один из них, приняв вид мужчины, попросил принять его в сангху, Будда сказал, что тот сможет стать монахом и достичь Пробуждения только родившись человеком, но, чтобы утешить его, повелел в дальнейшем всех проходящих монашеский обряд пострижения называть нагами. В лао-тайской практике одним из элементов этого и ряда других обрядов является ритуальное омовение монаха, которое происходит под специальной деревянной конструкцией хангхот (или ханглин) с длинным деревянным желобом для воды, вырезанным в форме змея-нага [Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии, 1993, с. 124–125].
94 Нередко наги помогают людям в создании буддийских реликвий. Согласно легенде, особо почитаемая тайцами статуя Пхра Пхутта Сихинг, или Будда-лев, возникла благодаря магическому содействию одного из пхаянаков. Он принял облик Пробужденного, которого видел еще при жизни во время проповедей, и в течение недели позировал скульптору, пока тот не изучил все «признаки совершенства», присущие телу Будды, и не отлил из бронзы прекрасную позолоченную скульптуру13. В реальной истории, начиная с XV в., статуя, побывав в нескольких городах Таиланда, в 1787 г. была установлена в алтаре храма Пхуттхайсаван на территории королевского дворца в Бангкоке (в настоящее время храм входит в комплекс Национального музея).
13.  По легендарным сведениям, изготовление статуи Будды-льва заказали скульптору три принца Шри-Ланки во II в. н. э. Однако по стилистическим признакам она принадлежит скульптурной школе Ланны, т. е. Северного Таиланда, и создана не ранее XV в. [Griswold, 1957, p. 26].
95 В настенных росписях Пхуттхайсавана есть также картина на сюжет одной из наиболее фантастических легенд о змеях — истории о наге Нандопананде (Илл. 10), содержащейся в палийских текстах «Буддхавамса» и «Ападана» (I в. до н. э.), в трактате Буддхагхоши «Висуддхимагга» (V в.) и получившей особенно красочную разработку в тайской литературе с периода Аюттхаи, с XIV в. [Boisselier, 1976, pp. 208–212].
96 Нандопананда, высокомерный владыка змеиного царства у подножья горы Меру, центра буддийской Вселенной, решил не пускать монахов на небеса Таватимса. Он увеличился в размерах и семь раз обвился вокруг Меру, заблокировав все входы. Узнав об этом, Будда поручил покорить Нандопананду своему лучшему в области чародейства ученику Моггаллане. И тот, чудесным образом превратившись в еще более грандиозного змея, четырнадцать раз обернул тело вокруг Нандопананды и стал жечь его пламенем. Нагу пришлось освободить Меру, а Моггаллана, снова приняв человеческий облик и уменьшившись в размерах, вошел через рот нага в его чрево и стал разгуливать там, причиняя сильную боль змею. Нандопананда понял, что Моггаллана победил его14, попросил отвести к Будде и, выслушав наставление, стал его учеником. Усмирение, покорение и обращение в буддийскую веру разных существ является ключевой темой всего агиографического свода, а в истории с Нандопанандой дидактический пафос приобретает характер вселенского масштаба.
14.  Не случайно в ряде буддийских текстов, даже не повествующих о Нандопанаде, Моггаллана снабжается эпитетом Маханага (Великий нага). В традиции северного буддизма махаяны таким эпитетом награжден выдающийся индийский мыслитель Нагарджуна (II–III вв. н. э.). Ему, как считается, были переданы сутры Праджняпарамиты морским владыкой нагов, который, в свою очередь, получил их от самого Будды.
97

98 Илл. 10. Укрощение нага Нандопананды
99 Фрагмент росписи храма Пхуттхайсаван в комплексе Национального музея Бангкока, Таиланд, 1787 г.
100 Fig. 10. Taming of Naga Nandopananda
101 Fragment of a mural from Phutthaisawan Temple inside the National Museum. Bangkok, Thailand, 1787
102 Source: URL: >>>> (accessed 28.08.24)
103 В буддийском храме наги присутствуют буквально повсюду (Илл. 11). Здесь вывешивают длинные тхунгтханги из ткани или бумаги, на которых часто рисуют змей. Бывает, что такую полосу сшивают из множества разноцветных лоскутков ткани, что символизирует флаг из «1000 кусочков змеиной кожи». Считается, что на нем воспроизводится узор кожи нака, магического стража буддийского святилища [Гожева, 2010, с. 36]. Концы двускатных храмовых крыш заканчиваются стилизованными головами нагов (нгонак), а сами скаты по торцам, а иногда и щипец кровли отделаны полосами листообразного узора наксадунг, символизирующего чешую змеиного тела. Многоглавые наги часто обрамляют порталы, вписываются в резную декорацию фронтонов и дверей. Карнизные консоли (кхэннанг) у колонн выполняются в виде нагов, причудливому абрису которых вторят спускающиеся по перилам лестниц изогнутые тела рептилий с диковинно-страшными (для отпугивания демонов и зловредных духов) головами [Phan, б. д.].
104

105 Илл. 11. Наги, украшающие крыши, кронштейны и перила лестниц
106 Лаос, Луангпхабанг, храм Хосиенг. 1705 г.
107 Фото © автора, 2007 г.
108 Fig. 11. Nagas decorating the roofs, eave brackets and stair railings
109 Laos, Luangphabang, Ho Xieng Temple, 1705
110 Photo © by the author, 2007
111 Иногда они выходят из пасти мангкона (макары) — водного монстра с драконовидной головой, хоботом слона, телом змеи или рыбы и лапами крокодила. И хотя этот фантастический зверь возник еще в древнеиндийской мифологии15, соединение нака и мангкона в единой композиции — это совершенно уникальный образ, получивший своеобразную художественную разработку именно в странах Индокитая. Если в балочных конструкциях, как в лаосском храме Паккхан (Илл. 12), мангкон обычно не имеет ног, то в лестничных скульптурах он часто изображается с короткими крокодильими лапами, в которых цепко держит рыб. Этот элемент присущ порой и фигуре нага, что сближает иконографию этих мифических существ, тем более что лао-тайские наги почти всегда имеют на голове высокий гребень, подобный слоновьему хоботу. Гибрид мангкона и нака сообщает последнему дополнительные семантические характеристики: поскольку макара как один из хранителей подводных сокровищ способен извергать их из своей пасти, то и наг осмысляется как одна из драгоценностей, как символ богатства и процветания.
15.  Первые описания макары как ваханы (ездового животного) повелителя вод Варуны или богини Лакшми встречаются в ведических мифах. Скульптуры макар, извергающих мифических львов, карликов-якшей (но еще не нагов!), известны примерно с VII в. в Камбодже, Индонезии и Вьетнаме, например, кхмерский рельеф из Самбор Прейкука VII в., хранящийся в Музее Гиме.
112

113 Илл. 12. Балка в виде макары, изрыгающего нага
114 Лаос, Луангпхабанг, храм Паккхан. Предположительно 1773 г., реконструкция начала XX в.
115 Фото © автора, 2015 г.
116 Fig. 12. Beam as a makara spewing out a naga
117 Laos, Luangphabang, Pakkhan Temple. Presumably 1773, reconstruction of the beginning of the 20th century
118 Photo © by the author, 2015
119 Казалось бы, тхеравадинские наги полностью поглощают языческих рептилий. Однако это не совсем так. Хотя представления о пресмыкающихся существовали в разных сферах (в буддийской и фольклорно-обрядовой), происходило постепенное сближение разных мифологических дискурсов вплоть до их слияния и возникновения новых гибридных сказаний. Если в старых мифах змеи руководствуются собственными позывами, например в ниспослании людям дождей, или приказами небесного владыки Тхэна, то в новых версиях советы по этому же поводу им дает бодхисаттва или сам Будда. При этом основная фабула мифов остается неизменной16.
16.  На это указывает Порамин Тянувон, исследовавший проблему интеграции буддизма в добуддийскую тайскую мифологию [Jaruworn, 2005, p. 21].
120 Гибридизация образов характерна и для визуальных искусств. Так, в XX в. в бестиарии Исана (северо-восточного региона Таиланда) появляется хера — зверь, рожденный от нагини и дракона, отличающийся от традиционного нага только наличием драконьих лап. Самое же большое количество гибридных фантастических созданий можно найти в текстильной орнаментике таких народов, как тай-дам, тай-дэнг, тай-кхау, тай-ныа. Это речной змей с двумя птичьими головами (нгыак-нок-сонг-хуа), птица со змеиным хвостом (нок-нгыак), слон с головой нага (санг-нак), двуглавый змей с драконьими лапами (луанг-сонг-хуа), «летающая» лодка со змеями на носу и корме (нгыак-хыа) и др.17 В символике образов явственно ощутима контаминация различных понятий и мифологем, о чем говорит и разнообразие используемых по отношению к этим орнаментам близких по смыслу терминов (нгу, нак, нгыак, луанг и пр.). Каждое из существ в подобных гибридах воспринимается как его дух-пхи, а их соединение, по мнению ткачих, дает дополнительную магическую защиту и благополучие носителю одежды с такими узорами. К примеру, один из оригинальных текстильных мотивов санг-ми-нак — «слон, беременный нагом» (Илл. 13) — аккумулирует в себе силы самого большого на земле животного (слона) и самой большой в воде рептилии (нага), образуя таким образом супермощное существо. Причем мощь его усилена еще и тем, что оба животных изображены двуглавыми [Findly, 2014, pp. 147–149, fig. 4.91; 4.93].
17.  Подробнее о лаосских текстильных узорах со змеиными мотивами см. [Findly, 2014, pp. 111–134; Cheesman, 2004, pp. 257–261].
121

122 Илл. 13. Узор в виде двуглавого слона, «беременного» двуглавым нагом
123 Фрагмент дверной завесы
124 Лаос, пров. Саваннакхет, народ тай-дэнг, 2005–2008 гг.
125 Синтетические нити, ручное ткачество
126 © Собрание ГМВ, инв. № 11043 II
127 Fig. 13. A pattern in the form of a two-headed elephant, “pregnant” with a two-headed naga
128 Fragment of a door curtain
129 Laos, Savannakhet province, Tai Daeng people, 2005–2008
130 Synthetic threads, hand weaving
131 © SMOA Collection, Inv. No. 11043 II
132 Изучение истоков и символики змеиных и других мотивов в лаосском ручном ткачестве, переживающем в последние три-четыре десятилетия небывалый подъем, позволяет исследователям выявлять особенности соотношения в них различных религиозных компонентов. Вот что пишет об этом Патрисия Чизмэн, изучавшая текстиль в лаосских провинциях Хуапхан и Сиенгкхуанг: «Все буддийские группы сохранили в той или иной степени свои шаманские верования, принося жертвы духам своих предков, которые обладали силой влиять на людей в этой жизни, следуя при этом моральным кодексам буддизма. Степень, в которой практиковались эти два верования, различалась от региона к региону в разные периоды истории» [Cheesman, 2004, p. 193]. В современном ткачестве, констатирует Чизмэн, «большая часть первоначальных шаманских мотивов была просто сохранена, а шаманские ткани были просто приняты в существующих формах для выполнения буддийских функций» [Cheesman, 2004, p. 195]. Именно поэтому архаичный узор нгыак становится синонимичным узору буддийского нака.
133 Змеиным образам в изобразительном искусстве вторят связанные с ними фольклорные истории, среди которых особенно популярна легенда о прекрасной ткачихе. В ней говорится о том, как принц-нак, приняв облик петушка, прогуливался по земле и увидел красивую девушку, сидящую за ткацким станком. Влюбившись в нее с первого взгляда, нак-петушок, чтобы заманить девушку в свой подводный мир, схватил ее ткацкий челнок и помчался к воде. Девушка бросилась за ним и оказалась в царстве нагов, где петушок обратился в красивого юношу и покорил сердце прекрасной ткачихи. Вот почему, говорят в Лаосе, девушки часто включают в узоры своей юбки-син мотивы нагов, веря, что когда-нибудь один из пхаянаков станет ее суженым и увезет в свое королевство (Илл. 14)18. Значимость змеиных орнаментов настолько велика, что в 2024 г. лаосское ручное ткачество с мотивами нагов было включено в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО [Sachasinh, 2021].
18.  Эта легенда в разных вариантах «гуляет» по интернет-сайтам, рассказывающим о текстиле лао-тайских народов, есть она и на сайте известной луангпхабанской галереи Ock Pop Tok (ອອກພົບຕົກ), в мастерских которой работают ткачихи и вышивальщицы со всех регионов Лаоса [Olla, 2020].
134

135 Илл. 14. Фрагмент орнамента женской юбки с фигурами речного змея нгыак
136 Северный Лаос, первая половина 2010-х гг.
137 Смесовые нити, ручное ткачество
138 Фото © автора, 2015 г.
139 Fig. 14. Fragment of a woman’s skirt ornament with figures of the river serpent ngueak
140 Northern Laos, first half of the 2010s
141 Blended threads, hand weaving
142 Photo © by the author, 2015
143 Любопытно, что соседний Таиланд, словно включившись в своеобразное соревнование с лаосцами за обладание змеиным мотивом, объявил в 2022 г. образ нага национальным символом [De Pacina, 2022]. В поисках местных корней в мифологии змеиных существ тайские ученые обращаются к разным культурным феноменам. В частности, Пиявит Мункхам рассматривает влияние мифов о нагах, бытующих на крайнем севере страны в районе Чиангсэна, на возникновение нетрадиционных, т. е. отличных от буддийских, архитектурно-пространственных моделей. По его мнению, «миф о нагах играет различные, прямые и косвенные роли во многих действиях, связанных с ландшафтом, и влияет на местные космологические представления о ландшафте» [Moonkham, 2021, p. 8]. Мункхам аргументирует эту мысль примерами связей змеиного фольклора с организацией пространственной среды: это, к примеру, возведение храма на месте древнего святилища нгыака, церемония обращения к духу пхи нгыака с целью получения разрешения на постройку жилища или храма, расположение деревень вдоль изгибов рек, образованных нагами; этим же обусловлены изменения в композиции буддийского храма или отступления от его традиционной ориентации на восток19 и др. [Moonkham, 2021, pp. 8–13].
19.  Отступления от традиционной ориентации буддийских монастырей и храмов отметил еще Анри Пармантье, исследовавший в начале XX в. культовую архитектуру Северного Лаоса. Из 107 описанных им храмов только 34 были обращены строго на восток [Parmentier, 1954, p. 183]. Поскольку почти все они расположены вдоль Меконга, в котором, по представлениям лаосцев, обитает множество нагов, то можно предположить, что и здесь змеиные мифы оказали воздействие на осмысление ландшафтной среды.
144 Самой яркой иллюстрацией современного мифического ландшафта, связанного как с народными, так и с буддийскими легендами о змеях и нагах, может служить участок реки Меконг, разделяющей тайскую провинцию Нонгкхай и лаосские Вьентьян и Боликхамсай, где наблюдается так называемый феномен огненных шаров Пхаянака (Илл. 15). Здесь ежегодно в ночь полнолуния 15-го числа 11-го лунного месяца (а иногда и две-три ночи подряд) из воды поднимаются высоко в воздух розоватые светящиеся сферы, а затем гаснут. Точного научного объяснения этого экстраординарного явления пока найдено20, но местные жители считают, что шары выпускает живущий в Меконге владыка нагов Пхаянак, либо их производят духи-пхи змееобразных существ, обитавших тут испокон веков. Кроме того, время этого феномена совпадает с буддийским праздником Окпханса (букв. «конец дождей»), когда заканчивается затворничество монахов в монастырях. В этот день, как гласит легенда, Будда спустился на землю с небес Таватимса, где он три месяца (столько и длится пост-затворничество) читал проповеди богам и своей матери Махамайе. Буддисты верят, что, выпуская шары, Пхаянак символически приветствует возвращение великого Учителя. Во время посвященного этому событию грандиозного фестиваля читаются священные тексты, проводятся обряды, причем не только буддийские, но и с участием шаманов и медиумов, днем устраиваются гонки нага-лодок, а вечером спускаются на воду небольшие иллюминированные, украшенные фигурами фантастических змей ладьи с подношениями речным духам и многое другое. Все это и создает уникальный эмпирико-мифический ландшафт, в котором контаминируются различные аспекты тайских представлений о змеях и нагах.
20.  Среди научных версий происхождения огненных шаров наиболее убедительной признается теория о том, что это природное явление, подобное блуждающим болотным огням, которые образуются при гниении живых организмов. При этом выделяются различные газы — метан, бутан, фосфористый водород, фосфин, который в смеси с дифосфином, получающимся при взаимодействии с водой, может загораться в воздухе. Эрик Коэн, изучавший этот феномен, предлагает решать спорные вопросы о его генезисе с позиции постмодернизма, допускающего множественность истин, что снимает напряженность между религиозной верой в Пхаянака, идеей о непознанном сверхъестественном явлении и концепциями о его природном происхождении, позволяя им сосуществовать в едином мифическом пространстве [Cohen, 2007, p. 169].
145 В эволюции образов змей и нагов, таким образом, наряду с уменьшением негативного отношения к этим существам наблюдается значительное расширение их семантических характеристик. Многозначность и множественность смыслов, несомых этими образами, во многом определило сближение, если не сказать гибридизацию, двух парадигм: буддийской (сасана-пхут) и условно называемой анимистической (сасана-пхи), состоящей из компонентов коренных религиозных верований. Для современной культуры лао-тайских народов особенно интересно, что в такое парадигматическое пространство начинают проникать элементы научного миропонимания, не нарушающие мифологический «змеиный контекст», а, напротив, способствующие возникновению новых ассоциативных связей.
146

147 Илл. 15. Явление огненных шаров Пхаянака и гонки нага-лодок на Меконге
148 Фрагмент стенной росписи
149 Таиланд, г. Нонгкхай, храм Пхочай, начало 2000-х гг.
150 Фото © автора 2015 г.
151 Fig. 15. Phayanak fireball phenomenon and the naga-boat race on the Mekong
152 Fragment of a wall painting. Thailand, Nong Khai, Phochai Temple. Early 2000s
153 Photo © by the author, 2015

References

1. Afanasyeva E. N. Theravada Buddhism and the Development of Thai Literature of the 13th–17th Centuries. Moscow: IMLI RAS, 2003. 320 p. (in Russian).

2. Gozheva N. A. The Great Life, or the Penultimate Birth of Buddha in Laotian Painting. Antiques. 2010, No. 1–2 (73). Pp. 28–43. (in Russian).

3. Gozheva N. A. The Golden Buddha of Laos. Moscow: GMV, 2016. 164 p. (in Russian)

4. Gozheva N. A., Sorokina G. M. Traditional Art of Southeast Asia in the Collection of the State Museum of the East. Moscow: All-Russian Regional Development Bank, 2001 (parallel text in English). 176 p. (in Russian).

5. Calendar Customs and Rituals of the Peoples of Southeast Asia. Annual Cycle. Moscow: Nauka, 1993. 448 p. (in Russian).

6. Laos. Handbook. Moscow: Vostochnaya Literatura, 1994. 277 p. (in Russian).

7. Osipov Yu. M. Essays on the History of Laotian Classical Literature. St. Petersburg: Publishing House of St. Petersburg University, 1991. 168 p. (in Russian).

8. Silver Key. Thai Tales. Trans. and notes by V. I. Kornev, afterword by G. G. Stratanovich. Moscow: Vostochnaya Literatura, 1963. 232 p. (in Russian).

9. Fairy Tales of the Peoples of the World. Fairy Tales of the Peoples of Asia. Vol. 3. Moscow: Detskaya Literatura, 1988. Pp. 372–376 (in Russian).

10. Archaimbault Ch. La naissance du monde selon des traditions lao: Le mythe de Khun Bulom. La naissance du monde. Paris, 1959. Pp. 385–416.

11. Boisselier J. Thai painting. Transl. by Janet Seligman.‎ Tokyo, New-York & San Francisco: Kodansha International, 1976. 270 p.

12. Bopearachchi O. Brahmā at the Ajapāla Banyan Tree: Re-Examining Paintings at the Sulamani Temple, Bagan. Religions. 2020, No. 11(4), 171. URL: https://www.mdpi.com/2077-1444/11/4/171 (accessed 06.09.24)

13. Cheesman P. Lao-Thai Textiles: The Textiles of Xam Nuea and Muang Phuan. Chiang Mai: Studio Naenna Co Ltd., 2004. 297 p.

14. Cohen E. The “Postmodernization” of a Mythical Event: Naga Fireballs on the Mekong River. Tourism Culture & Communication, 2007, No. 7(3). Pp. 169–181. URL: https://www.researchgate.net/publication/233486379_The_Postmodernization_of_a_Mythical_Event_Naga_Fireballs_on_the_Mekong_River (accessed 06.09.24)

15. Coomaraswamy A. K. Mediaeval Sinhalese Art. New York: White Lotus Press, 1956. 413 p.

16. De Pacina M. Why Thailand Has Chosen the Mythical Naga as its National Symbol. Nextshark. 03.11.22. URL: https://news.yahoo.com/why-thailand-chosen-mythical-naga-212232861.html (accessed 06.09.24).

17. Diskul S. M. C. The Buddha and the Snake King. Hemisphere. 1971, No. 5. Pp. 32–35.

18. Findly E. B. Spirits in the Loom. Religion and Design in Lao-Tai Textiles. Bangkok: White Lotus Press, 2014. 264 p.

19. Gaudes R. Kauṇḍinya, Preah Thaong, and the «Nāgi Somā»: Some Aspects of a Cambodian Legend. Asian Folklore Studies. 1993, Vol. 52. Pp. 333–358.

20. Griswold A. B. Dated Buddha Images of Northern Siam. Ascona: Artibus Asiae, 1957. 99 p.

21. Interactive Online Archive of Lao Temple Murals: Overview. Published by Northern Illinois University, Center for Southeast Asian Studies. Cultivate understanding. Without date. URL: https://www.cultivateunderstanding.com/Digital_Media/Murals_Replication_2.2/Lao_Murals_SEADL_TICFIA.pdf (accessed 06.09.24)

22. Jaruworn P. The Roles of the Buddha in Thai Myths: Reflections on the Attempt to Integrate Buddhism into Thai Local Beliefs. MANUSYA: Journal of Humanities. Special Issue No. 9, 2005. Pp. 15–26.

23. Jumsai S. Naga — the Origin of Siam and West Pacific Cultures. London: Oxford University Press, 1988. 198 p.

24. Literature, Film and Culture in Southeast Asia. Twelve Sisters: A Shared Heritage in Cambodia, Laos, and Thailand. Ed. by Yamamoto Hiroyuki. Thailand: P.E.N. Center, 2020. 99 p.

25. Moonkham P. Ethnohistorical Archaeology and the Mythscape of the Naga in the Chiang Saen Basin, Thailand. Cambridge: Cambridge University Press on behalf of Institute of East Asian Studies, Sogang University, 2021. 106 p.

26. Muccalinda Sutta: About Muccalinda (Ud 2.1). Transl. from the Pāli by John D. Ireland. Access to Insight (BCBS Edition). 13.06.10. URL: http://www.accesstoinsight.org/tipitaka/kn/ud/ud.2.01.irel.html (accessed 29.08.24)

27. Olla V. Naga Kingdom. Ock Pop Tok TV. 15.12.20. URL: https://www.ockpoptok.com/blog/naga-kingdom/ (accessed 29.08.24)

28. Ostapirat W. Proto-Kra. Linguistics of the Tibeto-Burman Area. 2000, No. 23 (1). 251 p.

29. Parmentier H. L’art du Laos. 2 vols. Paris: Publication de l’École Francaise d’Extrême-Orient, Vol. 1, 1954. 404 p.

30. Phan A. T. The Signification of Naga in Thai Architectural and Sculptural Ornaments. Academia. Without date. URL: https://www.academia.edu/6924179/THE_SIGNIFICATION_OF_NAGA_IN_THAI_ARCHITECTURAL_AND_SCULPTURAL_ORNAMENTS (accessed 15.06.24).

31. Sachasinh R. Why Laos Thinks This Serpent God Deserves UNESCO Status? Topping Temples, Slithering on Weavings. Nagas Are a Cultural Treasure in This Southeast Asian Country. National geographic. 21.12.21. URL: https://www.nationalgeographic.com/travel/article/this-serpent-god-is-everywhere-in-laos (accessed 29.08.24)

32. The Jātaka, or Stories of the Buddha's Former Births. Vol. VI. Transl. from Pāli by E. B. Cowell & W.H.D. Rouse. The Cambridge University Press, 1907. URL: https://suttacentral.net/ja543/en/cowell-rouse?lang=en&reference=none&highlight=false (accessed 29.08.24)

33. Tossa W. Phādāēng Nāng Ai: A Translation of a Thai-Isan Folk Epic in Verse. Lewisburg: Bucknell University Press, 1990. 174 p.

34. Vo T. T. Phra Lak — Phra Lam. Version lao du Ramayana Indien et les fresques murales du Vat Oup Moung, Vientiane. Bulletin des Amis du Royaume Lao. 1971, No. 6. Pp. 1–94.

35. Wiang Nong Lom Cultural Heritage. Mae Chan District and Chiang Saen District, Chiang Rai Province. The 7th Regional Office of Fine Arts, Chiang Mai. Fine Arts. 21.01–17.04 2024. URL: https://www.finearts.go.th/storage/contents/2023/09/file/VlgtCnpcC8lb56DrYVwSxhkD0KppEIHHFYgZHxZn.pdf (accessed 29.08.24)

36. Woodward H. W. Jr. The Sacred Sculpture of Thailand. The Alexander B. Griswold Collection. The Walters Art Gallery. Bangkok, 1997. 326 p.

Comments

No posts found

Write a review
Translate