Везде
Russian Influence and GCC Member States’ Approaches to Syrian Conflict
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Russian Influence and GCC Member States’ Approaches to Syrian Conflict
Annotation
PII
S268684310032479-4-1
DOI
10.18254/S268684310032479-4
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Alina Kiseleva 
ORCID: 0009-0005-7069-7813
Occupation: Senior laboratory researcher
Affiliation: Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations of the Russian Academy of Sciences (IMEMO)
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 3
Abstract

The paper focuses on the study of the evolution of the member states of the Gulf Cooperation Council (GCC) attitude towards Syrian crisis and the activities of the Russian Federation in Syria in both military and diplomatic dimensions. It is focuses on the reasons for the involvement of regional actors, primarily Saudi Arabia and Qatar, in the Syrian crisis and its impact on the structure and dynamics of the conflict. Attention is also paid to the motives for launching Russian military operation in the Syrian Arab Republic and its decision to provide assistance to Syrian government and its main results, as well as the role of the diplomatic efforts to resolve Syrian crisis and the impact of Astana Process, which was developed by Russian Federation, Iran and Turkey, not only on the crisis settlement procedure, but also on the changes which have become clearly visible in the approaches of the GCC member countries to the Syrian crisis.

Keywords
Syria, the Cooperation Council for the Arab States of the Gulf (GCC), Syrian conflict, Syrian opposition
Received
30.09.2024
Date of publication
05.10.2024
Number of purchasers
0
Views
30
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Пожалуй, справедливо счесть события, начавшиеся в Сирии 15 марта 2011 г., главной проблемой Ближнего Востока после палестино-израильского конфликта. По масштабам то, что сирийский историк и писатель Сами Мубайяд назвал «сирийской катастрофой» [Мубайяд, 2016], давно вышло за рамки локальной и даже региональной проблематики.
2 Конфликт в Сирийской Арабской Республике, начавшийся с преимущественно мирных народных протестов, обходивших стороной политические лозунги, превратился в арену жесткого противостояния глобальных и региональных игроков, противоречия между которыми стали неотъемлемой частью внутрисирийской проблемы, урегулирование которой не представляется возможным без компромиссов и взаимоприемлемых решений между ключевыми внешними акторами.
3 Непосредственное влияние на динамику развития конфликта в САР оказали также определенные тенденции развития современного миропорядка, а именно укрепление региональных центров силы и перераспределение мощи от центра к периферии на фоне отхода от моделей однополярности и плюралистической однополярности [Богатуров, 2004], характерных для 1990-х и начала 2000-х гг.
4 В первую очередь подобный сдвиг привел к росту потенциала и возможностей региональных акторов проводить внешнюю политику в соответствии с национальными интересами. Так, значительно возросшая экономическая и политическая мощь государств региона Персидского Залива, и, в первую очередь, Саудовской Аравии и Катара, обусловила важность их позиции по сирийскому конфликту и роли участия в нем.
5 В результате прямой вовлеченности ведущих арабских игроков в сирийский конфликт сложилась многоуровневая система спонсорства объединений, представляющих сирийскую оппозицию, «на земле», что в ряде случаев препятствовало процессу урегулирования. В частности, это затрудняло и переговоры между глобальными игроками — Россией и США, в значительной степени ограниченными системами союзов и договоров, выстроенными на сирийской территории региональными игроками — Саудовской Аравией и Катаром. Если в глобальных вопросах, таких, как ликвидация химического оружия в Сирийский Арабской Республике в 2013 г. или координация усилий Москвы и Вашингтона по борьбе с «ДАИШ»1 в районе р. Евфрат в 2017 г., сторонам удавалось добиваться успеха, то на локально-тактическом уровне всевозрастающая роль государств региона создавала значительные препятствия для достижения договоренностей. Примером может служить неспособность США выполнить российско-американские договоренности по Восточному Алеппо от 9 сентября 2016 г. ввиду низкого влияния на группировки, контролируемые региональными державами [Ходынская-Голенищева, 2019].
1.  Запрещенная в РФ организация.
6 Переломным моментом в процессе попыток положить конец сирийскому конфликту стало начало прямого участия в нем Российской Федерации как на военном, так и на дипломатическом треках. Когда международное сообщество, работавшее над урегулированием ситуации в САР в рамках женевского формата, и региональные игроки, выступавшие с инициативами урегулирования от лица Лиги арабских государств, потерпели неудачу, активное вовлечение российской стороны смогло изменить вектор развития событий. Значительных успехов удалось добиться не только в деле борьбы с радикальными исламистскими группировками на территории САР, но и в кулуарах переговоров по мирному урегулированию в рамках встреч участников астанинского формата — России, Турции и Ирана. Тем не менее на земле Российская Федерация сталкивалась с рядом ограничений, накладываемых региональными игроками.
7 Страны ССАГПЗ резко отреагировали на начатую РФ в Сирии операцию как на «усложняющую ситуацию и процесс поиска решения» [Maclean, 2015]. Однако по мере развития ситуации стала меняться и их позиция по российскому присутствию в САР и потенциальному диалогу с правительством Башара Асада. С 2021 г. Российская Федерация и страны Залива стали наращивать сотрудничество по сирийской проблеме [Рамани, 2021], поскольку всевозрастающая роль региональных центров силы на фоне тектонических сдвигов и трансформаций, которые претерпевает система международных отношений, диктуют необходимость поиска новых форматов взаимодействия на сирийском поле. В свою очередь, для достижения эффективности, эти форматы должны подразумевать вовлеченность как глобальных, так и региональных игроков, а также нахождение «точки равновесия» между ними [Ходынская-Голенищева, 2019] в процессе урегулирования конфликтов. В свою очередь страны ССАГПЗ проявили ответный интерес к российской стороне, в том числе и на сирийском треке.
8 Мотивы участия государств-членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива в сирийском конфликте
9 Особую сложность конфликту в Сирии придает многоуровневость его измерения и многочисленность вовлеченных сторон. Сирийский кризис стал полем столкновения интересов не только глобальных, но и региональных сил. Страны, входящие в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, стремились играть в сирийских событиях особую роль, что было обусловлено отнюдь не обеспокоенностью эскалацией насилия в братской стране. В сирийском кризисе такие страны ССАГПЗ, как Саудовская Аравия и Катар, увидели возможность реализации собственных национальных интересов. У Катара имелись свои мотивы, а у Саудовской Аравии — свои, часто не совпадающие и даже вступающие в противоречие. Однако можно отметить несколько общих подталкивающих к вовлечению в сирийские события факторов и для одной, и для другой стороны.
10 Во-первых, возможность направлять вектор развития событий в Сирийской Арабской Республике могла бы стать подспорьем государствам Залива в деле минимизации иранского присутствия на Арабском Востоке. Традиционно Иран рассматривался государствами-членами ССАГПЗ как страна с правящим там враждебным режимом. Наибольшей остротой характеризовались отношения между Саудовской Аравией и Ираном. Глубокие противоречия также разделяли ИРИ с ОАЭ и Бахрейном, пока остальные государства придерживались умеренной линии в отношении ИРИ. В свою очередь Доха, которая наряду с Саудовской Аравией приняла активное участие в сирийских событиях, динамично развивала отношения с Тегераном. В 2017 г. снижение интенсивности контактов с Ираном стало одним из требований, предъявляемых к Катару, для восстановления его связей с Саудовской Аравией, ОАЭ, Бахрейном и Египтом [El-Gamal, Maclean, Finn, 2017]. Однако в Дохе не забыли оказанную Тегераном поддержку, когда страна оказалась в региональной изоляции. В частности, Катар помнит и о том, что Иран предоставил ему свое воздушное пространство для организации безопасных международных полетов согласно расписанию [Катар: Мы не забудем... 2019]. Тем не менее, Государство Катар, как и Саудовская Аравия, стремится играть лидирующую роль не только в регионе Залива, но и на всем ближневосточном пространстве. В связи с этим снижение активности Тегерана на Ближнем Востоке и, в частности, в Сирии, отвечает интересам как Эр-Рияда, так и Дохи.
11 С выведением Ирана из сирийских дел монархии Залива связывали также возможность установления в САР дружественного им суннитского режима, что, в свою очередь, могло бы предоставить возможность влиять на события в Ливане и на ситуацию вокруг палестино-израильского урегулирования. Помимо этого, укрепление влияния суннитских монархий в Дамаске вполне возможно оказало бы демонстрационный эффект на шиитский Багдад, на который такие страны, как Катар и Саудовская Аравия, имеют ограниченное воздействие [Джаззан, 2016].
12 Стоит также отметить, что актуальность иранского фактора для стран ССАГПЗ не стала меньше с нормализацией отношений при посредничестве Китая в 2023 г. По словам Тарика Аль-Хамида, саудовского журналиста и бывшего главного редактора газеты «Аш-Шарк Аль-Аусат», у государств Залива имеется давняя история взаимоотношений с Ираном, и для Саудовской Аравии нормализация отношений является четко выверенным шагом, необходимым для дальнейшего развития страны [Аль-Хамид, 2023].
13 Наряду с иранским фактором причиной вовлечения Катара и Саудовской Аравии в конфликт в САР также можно считать обострение между ними конкуренции за региональное лидерство. Для Катара занятие активной позиции по сирийской повестке и проведение через механизм Лиги арабских государств различных инициатив и решений по Сирии стали возможностью повысить свою значимость на Арабском Востоке, учитывая ограниченность рычагов влияния страны в рамках ССАГПЗ, где традиционно доминирует Саудовская Аравия [Аль-Дехи, Абдул-Расул, 2018]. Для Саудовской Аравии, в свою очередь, это возможный инструмент для упрочения своего влияния в регионе посредством установления в стратегически важной Сирии дружественного Королевству режима.
14 На начальном этапе конфликта, каким называет период с марта 2011 г. по ориентировочно март 2012 г. заместитель специального посланника ООН по Сирии с 2014 по 2019 г. Рамзи Рамзи [Матвеев et al., 2023], страны ССАГПЗ заняли жесткую позицию в отношении сирийского правительства и его действий в рамках предпринимаемых попыток урегулировать конфликт. Наибольшей непримиримостью выделились Катар и Саудовская Аравия, которые стремились «фактически замкнуть на себе управление кризисом» [Ходынская-Голенищева, 2019, с. 96], оказывая финансово-логистическое и материальное содействие антиправительственным группировкам. Так, Саудовская Аравия оказывала прямую поддержку «Джейш аль-Ислам», а Катар — «Фейляк ар-Рахман». Эти страны, таким образом, воспользовавшись слабостью противостоящих Б. Асаду сил, перехватили инициативу и, оказав оппозиции массированную поддержку, использовали ее как инструмент реализации своей внешнеполитической повестки.
15 Единственной страной ССАГПЗ, не только отказавшейся от резкой риторики в сторону сирийского правительства и тем более от поддержки оппозиции, но и сохранившей стабильные каналы связи с правящим режимом, был Султанат Оман, что в дальнейшем позволило ему сыграть важную роль в восстановлении контактов между САР и ЛАГ [Makki, 2022]. Однако начальный этап конфликта все же характеризовался условной биполярностью, в которой государства-члены ССАГПЗ вошли в лагерь противников режима Б. Асада вместе с США и странами ЕС, пока на противоположной стороне были Россия, Китай, Иран и некоторые другие государства.
16 Таким образом, среди основных драйверов политики стран ССАГПЗ выделяется стремление сдерживать Иран в регионе, чье влияние рассматривается как нарушающее стабильность и безопасность, к которым стремятся государства Залива. Помимо этого, свержение режима Б. Асада открывало бы странам Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива возможности оказывать воздействие на события в соседних Сирии странах, а также на процесс урегулирования палестино-израильского конфликта.
17 Участие Российской Федерации в сирийском конфликте: первые результаты на военном и дипломатическом направлениях
18 В 2015 г. большинство военных экспертов прогнозировали падение режима в Сирии: террористические группировки достигли пригородов Дамаска [Aksenenok, 2020], «Джебхат ан-Нусра»2 и ее союзники взяли под контроль всю провинцию Идлиб, включая столицу [Васильев, 2018], а ДАИШ3, по сообщению тогдашнего министра обороны РФ С. К. Шойгу, захватил порядка 70% территории Сирии [Шойгу… 2015]. В этих условиях в июле 2015 г. президент Б. Асад направил В. В. Путину просьбу о военной помощи. 26 августа того же года стороны подписали соглашение о передаче российской стороне аэродрома Хмеймим с прилегающей территорией провинции Латакия. 30 сентября 2015 г. началась военная операция РФ в Сирии, ставшая «поворотным моментом» [Россия на Ближнем Востоке... 2019] в контексте сирийского урегулирования.
2.  Запрещенная в РФ террористическая организация.

3.  Запрещенная в РФ террористическая организация.
19 Существуют разные оценки причин, которые подтолкнули Россию к началу военной операции в Сирии. Большинство российских экспертов [Васильев, 2018; Ахмедов, 2018; Звягельская, 2012], так или иначе, среди главных причин называют следующие. Во-первых, необходимость противодействовать возможному повторению ливийского сценария в результате потенциального внешнего вооруженного вмешательства. Во-вторых, РФ стремилась предотвратить ущерб своим интересам на рынке нефти, поскольку нестабильность в основном регионе нефтедобычи помимо роста цен на нефть, ведет к развитию альтернативных источников энергии и снижению зависимости от импорта нефти [Жуков et al., 2012, с. 5]. В-третьих, недопустимым виделось свержение режима Башара Асада, которое могло привести к деструктивным последствиям для региона и мира в целом. В-четвертых, российская сторона была заинтересована в усилении своего присутствия в стратегически важном регионе Средиземного моря. И, в-пятых, стояла острая необходимость разрешить проблему терроризма, угрожающую национальной безопасности РФ.
20 Некоторые исследователи, например Н. Ю. Сурков, также отмечают и другие причины заинтересованности сторон в проведении РФ военной операции. Так, для российской стороны это стало возможностью «подчеркнуть значимость ее позиции в международных делах» и продемонстрировать «способность проводить свой собственный независимый курс» [Сурков, 2020]. Для Сирии же, согласно мнению исследователя, стремление к тесной координации с Россией заложено на уровне идентичности и может быть объяснено преобладанием в сирийском самопозиционировании «дискурса сопротивления». Он диктует конфронтационный характер внешней политики по отношению к США, Израилю и их союзникам, параллельно стимулируя сближение с государствами, которые критически относятся к политике Вашингтона. Особо исследователь подчеркивает важность России как нейтрального с религиозной точки зрения союзника, сотрудничество с которым необходимо, чтобы продемонстрировать сирийцам «нешиитский характер» власти.
21 Так или иначе, уже за первые три месяца присутствия России в Сирии были достигнуты значимые результаты. Российский исследователь В. В. Наумкин, среди них назвал следующее: РФ показала, что способна принимать смелые, не всегда вызывающие одобрение внешнеполитические решения; Россия приняла участие в событиях по просьбе законного правительства, сохраняя приверженность международному праву; российская сторона смогла сформировать международную коалицию для урегулирования кризиса в САР [Наумкин, 2016].
22 Кроме того, за период активной вовлеченности России в сирийские события были достигнуты важные результаты на военном и дипломатическом полях. Так, инфраструктура ДАИШ4 была уничтожена, вооруженная оппозиция значительно ослаблена, а оставшиеся очаги сопротивления не представляют серьезной угрозы режиму Башара аль-Асада [Aksenenok, 2020]. Помимо этого, за время своего присутствия в Сирии российской стороне удалось достичь некоторых важных «ситуационных договоренностей» [Aksenenok, 2020] с Израилем и Турцией, которые были выгодны САР. Россия смогла оказать позитивное влияние и на американо-сирийском треке: между российскими и американскими военными были организованы механизмы взаимодействия, что позволило сделать действия США более предсказуемыми. Значительна роль РФ в вопросе сирийско-турецкой нормализации, в которой Москва последовательно выступает посредником. Одним из результатов дипломатических усилий РФ также стала возможность участия Ирана в переговорном процессе вместе с США. Осенью 2015 г. состоялась многосторонняя встреча по Сирии в Вене, в которой по настоянию российской стороны приняла участие ИРИ [Семенов, 2023]. Важным результатом этого события стало признание сторонами необходимости обеспечения единства страны, ее независимости, территориальной целостности и светского характера. 18 декабря 2015 г. СБ ООН принял резолюцию № 2254, поддержавшую «венские заявления».
4.  Запрещенная в РФ террористическая организация.
23 23–24 января 2017 г. состоялся первый раунд астанинского формата под названием «Международная встреча по Сирии» с участием России, Турции и Ирана. За стол переговоров удалось усадить сирийскую официальную делегацию и 14 деятелей оппозиции, среди которых были представители вооруженных группировок. И это стало одним из значимых успехов встречи. Свободная от «блокового мышления» [Россия на Ближнем Востоке... 2019] и идеологических установок российская внешняя политика позволила стране занять место за столом переговоров на всех встречах по сирийскому урегулированию, параллельно реализуя договоренности с сирийской оппозицией. В результате четвертой встречи в рамках астанинского формата 3–4 мая 2017 г. странам-участницам удалось достичь еще одного важного результата. Россией, Турцией и Ираном был подписан меморандум о создании зон деэскалации в САР [МИД России… 2017]. Это событие обозначило смещение акцентов от решения вопросов, связанных преимущественно с происходящими на земле боевыми действиями, на аспекты безопасности, экономического восстановления и урегулирование проблем политического и военно-политического характера.
24 За период операции Российской Федерации в Сирийской Арабской Республике были достигнуты значимые в контексте урегулирования конфликта результаты. В военном отношении при содействии российской стороны удалось преломить ход развития событий в пользу законного сирийского правительства, а на дипломатическом поприще был заключен ряд договоренностей, ставших важными вехами в истории сирийского урегулирования. Помимо этого, наметились существенные изменения в позиции внешних участников сирийского конфликта.
25 Эволюция позиций стран ССАГПЗ по российскому присутствию в Сирии
26 Первоначально государства ССАГПЗ резко отреагировали на начало военной операции РФ в Сирии, назвав ее «осложняющим ситуацию и процесс поиска решения» [Maclean, 2015] мероприятием. Действия России в Сирии отрицательно сказались на отношениях со странами ССАГПЗ, решительным образом выступившими против участия Б. Асада в принятии любых решений по конфликту [Долгов, Махмуд, 2015]. При этом в стане государств Лиги арабских государств существовал глубокий раскол по вопросу урегулирования в Сирии, а более узкое региональное объединение, ССАГПЗ, раздирали противоречия между Катаром, с одной стороны, и Саудовской Аравией — с другой. В 2017 г. арабский мир погрузился в пучину дипломатического кризиса, когда Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет разорвали дипломатические отношения с Катаром, обвинив его в поддержке радикальных исламистских организаций и связях с Ираном. Критике также подверглась деятельность телеканала «Аль-Джазира».
27 Внутренние противоречия в арабском мире между его ведущими игроками препятствовали эффективной работе по урегулированию ситуации в Сирии. Уже весной 2012 г. Лига арабских государств фактически отказалась от лидирующей роли в деле урегулирования ситуации в САР, позволив ООН возглавить политический процесс [Матвеев et al., 2023]. Катар и Саудовская Аравия сохранили свое участие в конфликте через контакты с оппозиционными структурами, боровшимися за свержение Б. Асада. При этом, как заметила М. Ходынская-Голенищева, на официальном уровне не было ни одной арабской страны, которая осудила бы российские действия в Сирии [Россия на Ближнем Востоке... 2019], что оставляло им поле для маневра.
28 Когда российское присутствие в Сирии стало восприниматься региональными игроками, в том числе странами ССАГПЗ, как объективная реальность, диалог между странами Персидского залива и Россией начал наполняться конструктивной повесткой. С одной стороны, страны ССАГПЗ стали воспринимать Москву как важного участника урегулирования сирийского вопроса, а с другой, российское руководство, осознавая ограниченность собственных ресурсов, было заинтересовано в запуске диалога со странами Залива.
29 Успехи, достигнутые Российской Федерацией «на земле» и за столом переговоров, как и образ надежного союзника для стран региона [Rumer, Weiss, 2019] поспособствовали позитивным изменениям в позиции стран ССАГПЗ по Сирии и российскому присутствию в ней. В апреле 2017 г. король Саудовской Аравии Салман бен Абдель Азиз Аль Сауд признал важность переговоров в Астане для установления мира в Сирии [Saudi King Acknowledges… 2017], а в сентябре того же года министр иностранных дел РФ С. В. Лавров заявил, что Саудовская Аравия поддержала астанинский процесс [Saudi Arabia Supports… 2017]. В 2018 г. одним из результатов сближения РФ и ОАЭ стало то, что в декабре правительство эмиратской стороны восстановило дипломатические отношения с САР и признало легитимность Б. Асада. В январе 2017 г. Катар был приглашен на встречу в рамках астанинского формата, однако не присутствовал на ней, заявив, «что приглашения не было» [Qatar “Invited”… 2017].
30 Успехом российской деятельности в Сирии в отношении стран ССАГПЗ стало возвращение САР в Лигу арабских государств. Позиция государств Залива во многом поспособствовала приостановке членства страны в составе организации в 2011 г., и в 2023 г. и ее же значительная трансформация привела к восстановлению САР в ЛАГ.
31 Заключение
32 «Сирийская катастрофа» уже наложила неизгладимый след на историю региона, оказав едва ли измеримое по масштабам влияние на его будущее. Она стала не только полем для противостояния, с одной стороны, и, с другой стороны, сотрудничества широкого спектра акторов, но и своеобразной проекцией изменений, которым подвергается система международных отношений. Конфликт в Сирии лег на сложное переплетение национальных интересов и амбиций региональных и глобальных игроков, приобретя характер мирового конфликта нового типа.
33 Ближневосточные игроки увидели на сирийском поле возможность реализовать свои цели. Страны ССАГПЗ приняли активное участие в конфликте, тем самым заметно усложнив его структуру и отсрочив момент его урегулирования. Саудовская Аравия и Катар стали реальными центрами силы на поле сирийского конфликта, без взаимодействия с которыми разрешение кризиса в Сирийской Арабской Республике не представляется возможным.
34 Российская Федерация, начавшая свое прямое участие в конфликте с 2015 г., смогла добиться результатов и заметно повысить свой престиж в глазах региональных игроков. Доказав, что с ее интересами и видением будущего Сирии нужно считаться, во взаимодействии по линии Россия-страны ССАГПЗ произошли тектонические изменения. Начало операции РФ в Сирии, вызвавшее осуждение стран Залива, подтолкнуло их, пусть к вынужденному, но диалогу с Москвой, играющей в сирийских делах доминирующую роль.
35 Несмотря на позитивные тенденции, наметившиеся во взаимоотношениях России со странами Залива по различным направлениям, перспективы сотрудничества в рамках усилий по урегулированию ситуации в Сирии выглядят не так однозначно. Важным представляется замечание о том, что Россия и страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива сталкиваются со на сирийском треке множеством вызовов. Среди основных можно назвать отсутствие единой позиции по будущему режиму Б. Асада, роль Ирана в САР, послевоенное восстановление страны в условиях нависших над ней санкций и действия т. н. закона Цезаря, реализуемого США с 2020 г. Все эти факторы могут привести к подрыву сотрудничества в условиях отсутствия унифицированного подхода по наиболее принципиальным в контексте сирийского урегулирования вопросам.
36 Тем не менее с начала операции Вооруженных сил РФ в САР между Россией и странами ССАГПЗ, взаимно заинтересованными в конструктивном диалоге, были найдены важные точки соприкосновения в видении не только будущего Сирии и Ближнего Востока, но и мирового порядка.

References

1. Al-Dehi M., Abdul-Rasul H. The Role of Arab League in Addressing Regional Problems. Arab Democratic Center. 4 Apr. 2018 (in Arabic). URL: https://www.democraticac.de/?p=53483 (accessed 05.03.24).

2. Al-Hamid T. The Relations between Saudi Arabia and Iran… What’s Different? Asharq Al-Awsat. 11 Mar. 2023 (in Arabic). URL: https://aawsat.com/home/article/4207156/طارق-الحميد/العلاقات-السعودية-ـ-الإيرانية-ما-الذي-تغير؟ (accessed 04.03.24).

3. Akhmedov V. M. The Hezbollah of Lebanon and the Syrian Crisis: Religious and Military Dimensions. Oriental Courier. 2023. No. 3. Pp. 13–20 (in Russian). DOI: 10.18254/S268684310028315-4

4. Akhmedov V. M. The Syrian Uprising: History, Politics, Ideology. Moscow: Institute of Oriental Studies of The Russian Academy of Sciences, 2018. 196 p. (in Russian).

5. Bogaturov A. D. Modern International Relations and World Politics. Ed. by A. V. Torkunov. Moscow: MGIMO, 2004. 990 p. (in Russian).

6. Vasiliev A. M. From Lenin to Putin. Russia in The Middle East. Moscow: Centrepoligraf, 2018. 420 p. (in Russian).

7. Jazzan F. The Positions of The Arab States of The Persian Gulf About The Settlement of Syrian Crisis. Bulletin of Peoples’ Friendship University of Russia. 2016. No. 3. Pp. 58–61 (in Russian).

8. Dolgov B., Mahmoud O. The Syrian Conflict: The Positions of Russia and The GCC Countries. RIAC. 18 Nov. 2015 (in Russian). URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/siriyskiy-konflikt-pozitsii-rossii-i-stran-ssagpz/ (accessed 07.03.2024).

9. Zhukov S., Korolev I., Reznikova O. et al. Instability in North Africa and The Middle East: The Impact on The Global Oil Market. Moscow: Institute of World Economy and International Relations, 2012. 43 p. (in Russian).

10. Zvyagelskaya I. D. Perception of Events in the Arab World in Russia. The Middle East, the Arab Awakening and Russia: What's Next? Collected Articles. Ed. by V. V. Naumkin V., V. V. Popov, V. A. Kuznetsov. Moscow: Institute of Oriental Studies, Russian Academy of Sciences, 2012. Pp. 530–540 (in Russian).

11. Qatar: We Will Not Forget that Iran Opened Its Airspace to Us When the Blockade Was Imposed. Al-Manar TV. 07.12. 2019 (in Arabic). URL: https://almanar.com.lb/6044348 (accessed 07.03.24).

12. Matveev I. A., Khodynskaya-Golenishcheva M. S, Ramzi Ramzi et al. Syria: Halfway Home. A Discussion on The Country’s Return to The League of Arab States. The Valdai International Discussion Club. 20.06.2023 (in Russian). URL: https://ru.valdaiclub.com/multimedia/video/siriya-na-polputi-domoy-vozvrashcheniy-strany/ (accessed 05.03.24).

13. The Russian Ministry of Foreign Affairs has published a memorandum on the creation of security zones in Syria. RBC. 06.05.2017 (in Russian). URL: https://www.rbc.ru/politics/06/05/2017/590da3cb9a79475dc7772209 (accessed 06.03.24).

14. Moubayed S. What Will We Call the War in Syria after It is over? Beirut: Sahifat As-Safir, 2016 (in Arabic). URL: https://samimoubayed.com/ماذا-نسمي-الحرب-السورية-عند-انتهائها؟/ (accessed 28.02.24).

15. Naumkin V. V. The Arab World Is Watching Very Closely How Russia Is Acting in Syria. RIAC. 12.01.2016 (in Russian). URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/arabskiy-mir-ochen-pristalno-sledit-za-tem-kak-deystvuet-ros/ (accessed 07.03.24).

16. Ramani S. Russia’s Expanding Cooperation with Gulf Arab Countries on Syria. The Arab Gulf States Institute in Washington. 25.03.2021 (in Arabic). URL: https://agsiw.org/ar/russias-expanding-cooperation-with-gulf-arab-countries-on-syria-arabic/ (accessed 02.03.24).

17. Russia in the Middle East... Cooperation Free from the Logic of Alliances. RT Arabic. 25.07.2019 (in Arabic). URL: https://arabic.rt.com/middle_east/1034609-روسيا-الشرق-الأوسط-انخراط-بعيد-منطق-الأحلاف/ (accessed 06.03.24).

18. Semenov K. Syria and Turkey in Search of a Compromise: Pragmatism against Old Grievances. RIAC. 19.01.2023 (in Russian). URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/siriya-i-turtsiya-v-poiskakh-kompromissa-pragmatizm-protiv-starykh-obid/ (accessed 06.03.24).

19. Surkov N. Yu. Patriotic Identity as a Cure For Confessionalism. The Middle East: Politics and Identity. Ed. by I. D. Zvyagelskaya. Inst. of World Economy and Int. Relations. Moscow: Aspect Press, 2020. Pp. 171–179 (in Russian).

20. Khodynskaya-Golenishcheva M. Syria: A Difficult Path from War to Peace. Multilateral Diplomacy of The Syrian Settlement. Moscow: Abris, 2019. 720 p. (in Russian).

21. Shoigu: The Zone of Influence of the “Islamic State” Is Growing, 70% of The Territory of Syria Has Been Captured. TASS. 11.12.2015 (in Russian). URL: https://tass.ru/politika/2519591 (accessed 06.03.24).

22. Akhmedov V. M. Inter-Arab Relations and Perspective of the Syrian Reconciliation: Historical and Political Dimensions. Oriental Courier. 2022. No. 1. Pp.63–69. DOI: 10.18254/S268684310021413-2

23. Aksenenok A. Russia and Syria: Nuances in Allied Relations. RIAC. 16 September 2020. URL: https://russiancouncil.ru/en/analytics-and-comments/analytics/russia-and-syria-nuances-in-allied-relations/ (accessed 05.03.24).

24. El-Gamal R., Maclean W., Finn T. Arab States Issue Ultimatum to Qatar – Close Jazeera, Curb Ties with Iran. Reuters. 24.06.2017. URL: https://www.reuters.com/article/us-gulf-qatar-demands-idUSKBN19E0BB/ (accessed 05.03.24).

25. Maclean W. Gulf Arabs Oppose Russia role in Syria, still Bent on Assad’s Ouster. Reuters. 22.09.2015. URL: https://www.reuters.com/article/idUSKCN0RM1JX/ (accessed 01.03.24).

26. Makki D. How Oman Became the Chief Architect of Arab Normalization with Syria. Middle East Eye. 21.02.2022. URL: https://www.middleeasteye.net/news/syria-oman-chief-architect-arab-normalisation-how (accessed 05.03.24).

27. Rumer E., Weiss A. A Brief Guide to Russia’s Return to the Middle East. Carnegie Endowment for International Peace. 24.10.2019. URL: https://carnegieendowment.org/2019/10/24/brief-guide-to-russia-s-returnto-middle-east-pub-80134 (accessed 07.03.24).

28. Saudi Arabia Supports Syria Peace Process in Astana, Russian FM says. Daily Sabah. 11.09.2017. URL: https://www.dailysabah.com/mideast/2017/09/11/saudi-arabia-supports-syria-peace-process-in-astana-russian-fm-says (accessed 07.03.24).

29. Saudi King Acknowledges Importance of Astana Process for Bringing Peace to Syria. Sputnik Global. 27.04.2017. URL: https://sputnikglobe.com/20170427/saudi-king-astana-talks-syria-1053047634.html (accessed 07.03.2024).

30. Qatar “Invited” to Syria Peace Talks in Astana. New Arab. 20.01.2017. URL: https://www.newarab.com/news/qatar-invited-syria-peace-talks-astana (accessed 07.03.24).

Comments

No posts found

Write a review
Translate