Везде
The Iran-Backed Militias in Syria
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Iran-Backed Militias in Syria
Annotation
PII
S268684310032500-8-1
DOI
10.18254/S268684310032500-8
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Vladimir M. Ahmedov 
ORCID: 0000-0002-4952-2964
Occupation: -
Affiliation: -
Address: Russian Federation,
Edition
Issue 3
Abstract

The paper examines pro-Iranian militia groups in Syria. The author studies the ideological and political conditions for the emergence of religious militias in the Middle East. Particular attention is paid to the changing paradigms of wars in the region as a factor influencing the formation of militia units. The ideological and military-political motives of Tehran in creating armed formations loyal to it in Syria and other Arab countries are explored. The author shows the way the state of Syrian society and the Syrian armed forces contributed to the creation of parallel security structures in the Syrian Arab Republic. In the context of comparative historical analysis, the author’s typology of the Shiite militias of Syria and Iraq is proposed. The history of the creation of various militia units in Syria, their ideological basis and results of activity are analyzed. It was noted that the integration of Shiite militias into the Syrian armed forces contributed to the strengthening of Iran’s position in the Syrian Arab Republic.

Keywords
Syria, Iran, Shia militias, Middle East, Shiite militias
Received
01.10.2024
Date of publication
05.10.2024
Number of purchasers
0
Views
26
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
1 Идейно-политические факторы возникновения религиозных милиций
2 «Арабская весна» повлияла на рост конфессиональной розни в регионе и усилила роль религиозного фактора в конфликтах, зачастую принимавших форму гибридных войн. Их основой служили идеи панисламизма, обостренные всплесками национализма, усиливавшего религиозную установку к политическому действию. Религиозные критерии стали определять состав участников, законы и нормы войны. Распространение конфликтов низкой интенсивности приводило к изменению структуры военных организаций. Регулярные армии утрачивали свое традиционное значение защитника народа и государства.
3 Основными участниками военных действий в Ираке, Сирии, Ливане становились не армии, а милицейские формирования, базировавшиеся больше на харизматических принципах, чем на институциональных началах. В той степени, в какой война рассматривалась как инструмент религии, право объявлять ее становилось привилегией религиозных партий и движений, а не государства и светских властей. Актуальным примером подобной ситуации может служить Сирия, где решения о начале боевых операций, об их прекращении, о заключении перемирия принимались лидерами военизированных милиционных формирований при участии правительства, России и Ирана (Алеппо — 2015 г., Восточная Гута — 2017 г.).
4 Иранские мотивы
5 В условиях исламского правления военная стратегия Ирана претерпела изменения. Важное место в тактике ИРИ стало отводиться ведению асимметричных войн [Ward, 2005]. Данная установка воплотилась в создании и поддержке многочисленных шиитских милиций. Организационной моделью проиранских вооруженных формирований послужили КСИР и «Хезболла». Иран усилил поддержку шиитских милиций в регионе. Тегеран оказывал большую помощь «Хезболле» (Ливан), бригадам «аль-Фатимиюн» (Сирия) и «аль-Хайдариюн» (Ирак). Особое внимание уделялось укреплению авторитета иранского руководства в среде местного населения и проиранских милиций.
6 Идеологическая доктрина шиитских милиций в странах Ближнего Востока была основана на учении об имамате, исламском правлении и велаят-е факих. Согласно доктрине, личный состав шиитских бригад был войнами «Имам аль-Гаиб», а до его возращения подчиняется приказам верховного лидера ИРИ [Golkar, Aarabi, 2021]. В течение нескольких десятилетий Иран находился под санкциями и был не в состоянии противостоять США и Израилю. Создание сети проиранских милиций помогло Тегерану достаточно эффективно решить эту задачу. Как показали события в Газе 2023–2024 гг., подобный асимметричный подход позволял сдерживать агрессию США и Израиля против Ирана и его союзников в регионе.
7 Милицейская типология
8 Характер отношений Ирана с вооруженными отрядами зависел от группы факторов, наиболее важными из которых были идеологическая близость, общность стратегических интересов, политическая целесообразность, взаимовыгодное партнерство. В соответствии с этими критериями союзные Ирану группы можно было классифицировать по нескольким категориям: партнеры, стратегические союзники, идеологические союзники, прокси и государственные организации.
9 В связи с тем, что Иран был не способен полностью контролировать все союзные ему вооруженные группировки, было бы упрощением характеризовать их только как иранские прокси-группы. Более глубокое понимание природы взаимоотношений Ирана с этими группировками можно было получить, рассматривая их в качестве «младших» партнеров Ирана по оружию, его «военных клиентов» [Ostovar, 2018]. Связи Ирана с вооруженными группировками Сирии и Ирака относились к отношениям комбинаторного типа. Шиитские милиции Сирии типа бригад «аль-Зейнобиюн» (Пакистан) и «аль-Фатимиюн» (Афганистан) как и ряд вооруженных группировок Ирака, были иранскими прокси-группами. Однако такие отряды, как «аль-Хашад аль-Шаабий», скорее были ближайшими партнерами ИРИ на Ближнем Востоке. Несмотря на различный характер отношений этих групп с Ираном, все они имели общие с Тегераном стратегические цели и финансировались из Ирана. И с этой точки зрения всех их можно определить как проиранские вооруженные формирования.
10 Основой мотивацией действий описанных групп служил не профессионализм, а идеологическая лояльность. Их поведенческий стереотип определялся балансом между религиозными верованиями, политическими убеждениями, соображениями личной выгоды. Религиозные милиции имели общую экзистенциональную основу, образованную из паттернов религиозной доминанты, внедренных в их политическое сознание путем хитроумных манипуляций и психологических установок. Например, шиитские милиции Ирака и Сирии демонстрировали способность сотрудничать друг с другом и подразделениями иранских вооруженных сил, образуя ударный отряд исламского сопротивления.
11 В последнее десятилетие иранская сеть милицейских отрядов заметно расширилась. Их общая численность на Ближнем Востоке, включая Афганистан и Пакистан, составляла на рубеже 2021–2022 гг. более 250 000 человек1.
1.  Подробнее, см.: [Ахмедов, 2023].
12 Конфессиональная деструкция
13 Сирийский кризис привел к изменениям в конфессиональной карте Сирии. Демография превратилась в инструмент войны. К весне 2017 г. от 7 до 9 млн человек оказалось за пределами страны. Около 6 млн человек находилось в состоянии постоянной внутренней миграции. Население Сирии сократилось до 16 против 24 млн человек накануне событий. Напротив, численность меньшинств выросла на рубеже 2015–2016 гг. На 5%. Во многом это произошло за счет значительного сокращения количества суннитов-арабов. Из общего показателя эмигрировавших сирийцев, к 2017 г. 80% (около 5,5 млн человек) составили именно сунниты-арабы. Гражданская война отрицательно сказалась и на сирийских христианах и курдах. К концу 2017 г. общее число покинувших страну христиан составило около 10%. Десять процентов курдского населения выехало из Сирии в 2015 г. в Иракский Курдистан. Меньше всего из страны выехало алавитов, друзов, исмаилитов и шиитов.
14 В конце 2017 г. 80% территории находилось под контролем правительства Б. аль-Асада. Там проживало около 75% всего населения Сирии. В зонах контроля сирийских властей 42% населения было представлено арабами-суннитами против 87% в районах под контролем вооруженной оппозиции. Курды составляли 15% населения страны, сунниты-арабы — 60% [Balanche, 2014] Большинство алавитов, друзов, христиан, исмаилитов и шиитов поддерживали Б. аль-Асада. Однако относительная малочисленность алавитов и других конфессий на фоне численного превосходства суннитов ставила сирийские власти перед сложной дилеммой.
15 Сирийская армия
16 К середине 2013 г. численный состав Сирийской арабской армии (САА) сократился и составлял фактически 50% от прежней численности (220 тысяч). Конфессиональная поляризация и фракционность в офицерском корпусе ослабили боеспособность вооруженных сил САР. После начала кризиса режим мог использовать в борьбе с повстанцами не более трети личного состава всех 20 дивизий. Под полным контролем режима находилось около 20–25 тысяч солдат и офицеров. Через несколько месяцев после начала кризиса сирийская армия показала неспособность сражаться против исламистского сопротивления. В результате дезертирства более 3 тыс. офицеров (суннитов) изменился конфессиональный баланс в армейском руководстве. Алавиты заняли практически все командные посты в армии [Balanche, 2015]. Оставшиеся офицеры-сунниты были изолированы. В период с 2000 по 2020 гг. из 45 командующих дивизиями 5 были суннитами, один друзом и один христианином. Около 85% комдивов были алавитами.
17 Отсутствие ясной стратегии и недостаток ресурсов привели к появлению гибридной структуры национальных вооруженных сил. В ее рамках действовали слабо скоординированные регулярные части и милицейские формирования. Национальная идентичность личного состава силовых структур подверглась серьезной эрозии. Подрыв единства организационной среды снизил способность военных к развитию национальной самоидентификации. При этом офицеры-алавиты не являлись единой конфессиональной группой, а были расколоты по региональным, племенным признакам, по степени лояльности режиму. Далеко не все алавиты были согласны с политикой режима. Это вело к расколу единства алавитской общины и к появлению вооруженной алавитской оппозиции типа «Алавийюн аль-Ахрар»2. Использование армии для подавления оппозиционных выступлений привело к нарушению военно-политического баланса в пользу военных.
2. Подробнее, см.: [Ахмедов, 2018].
18 Президент регулярно проводил кадровые чистки при малейшем подозрении на снижение лояльности и личной преданности того или иного офицера, начиная с руководителей среднего звена. В 2020–2022 гг. президент обновил персональный состав лично преданных ему офицеров в армии и органах безопасности. Новые назначения показывали, что в спецслужбах САР Б. аль-Асад старался менять алавита на алавита, суннита на суннита. С другой стороны, критерий личной преданности иногда перевешивал принцип конфессиональной общности. Характер кадровых замен в основных спецслужбах свидетельствовал о стремлении Б. аль-Асада застраховаться от возможных попыток переворота. Единственная опасность для президента могла исходить из его ближайшего родственного, силового, алавитского окружения [Аль-Харас Аль-Джумхурий… 2021].
19 Изменение конфессионального состава сирийских силовых структур создало благоприятные условия для укрепления иранских позиций в офицерском корпусе САР.
20 Реорганизация «Шабихи»
21 Важным результатом военных кампаний Ирана в Ираке и Сирии стало создание сети проиранских милиционных формирований и их интеграция в состав сирийских и иракских вооруженных сил. Первоначальная цель ИРИ заключалась в реорганизации отрядов «шабиха», чья история уходила корнями в 1980-е годы3. В дальнейшем Тегеран перестроил «шабиху». На практике это выражалось в создании объединенных командных штабов ДРГ и КСИР, координировавших войсковые операции сирийской армии. Иран на регулярной основе выплачивал зарплату офицерам ДРГ и 4 дивизии спецвойск, а также подразделениям «Хезболлы», включенными в состав этих силовых структур. К 2015 г. общая численность нерегулярных вооруженных формирований, сражавшихся на стороне режима, составляла от 35 000 до 40 000 человек [Analysis, 2017].
3. В 1996–1997 гг. Джамиль аль-Асад (старший брат Хафеза аль-Асада) попытался возродить боевые отряды алавитов на базе благотворительного Общества «Имама аль-Муртады», которые были распущены указом президента в середине 1980-х гг. вслед за подавлением мятежа «Братьев-мусульман». После кончины Х. аль-Асада (июнь 2000) на основе Общества из уголовных элементов были созданы вооруженные алавитские отряды «аль-шабиха», которые фактически контролировали район Латакии. В 2011–2012 гг. они вошли в состав проиранских шиитских милиций.
22 Иранская поддержка способствовала некоторому укреплению боеспособности национальных вооруженных сил и позволила режиму добиться определенных успехов в борьбе с вооруженной оппозицией. Однако этого оказалось недостаточно, чтобы сирийская армия могла обеспечить устойчивую победу правительственных войск над вооруженной оппозицией. Гибридная война, которую вооруженные исламисты навязали сирийской армии, вынудила Б. аль-Асада и его союзников создать новые войсковые подразделения на основе милиционных отрядов [Özdemir, 2022]. Накануне сирийских событий двое высокопоставленных иранских военных Х. Хамадани и К. Сулеймани (бывшие командующие КСИР) сформировали из алавитской молодежи боевые отряды общей численностью свыше 2 тысяч человек. Эти отряды приняли активное участие в борьбе с повстанцами в составе Национальных сил обороны (НСО).
23 От НСО до МСО
24 Создание НСО стало одним из первых шагов Тегерана в формировании шиитских милиций в САР. В 2012 г. офицеры КСИР под командованием Х. Хамадани на основе прорежимного ополчения Хомса создали первые отряды НСО, в составе которых наряду с шиитами сражались сунниты и друзы. Создавая НСО, Иран частично использовал опыт ливанской «Хезболлы» и иракских Сил народной мобилизации (СНМ). НСО считались одной из крупнейших проиранских милиций, чья совокупная численность составила к концу 2012 г. около 40 тысяч бойцов [Perlov, Dekel, 2018]. Заметную роль в создании милиций сыграли принципы не только религиозной, но и земляческой общности. В начальный период кризиса Тегеран создавал милиции под предлогом защиты шиитских святынь в Сирии.
25 Если местом рождения НСО был Хомс, то создание в 2013 г. другой крупнейшей проиранской милиции Местных сил обороны (МСО) происходило за счет объединения различных проасадовских милиций Алеппо, Дейр эз-Зора и Ракка. В начальный период деятельности МСО их командные пункты и боевые отряды дислоцировались именно в этих сирийских провинциях. Позднее они инкорпорировали в свои ряды часть прорежимных христианских милиций и распространили свое влияние на Дамаск, Хаму и Латакию [Saban, 2020].
26 В отличие от НСО, не получивших официального статуса в системе национальных вооруженных сил и вскоре оказавшихся под контролем России, руководство МСО полностью находилось в руках «Хезболлы» и КСИР. Достаточно быстро численность МСО выросла до десятков тысяч человек и составила к 2015 г. около 50 тысяч бойцов. Подобно СНМ в Ираке («аль-Хашд аль-Шаабий») сирийские отряды МСО превратились в одну из наиболее боеспособных сил режима [Azizi, 2022, p. 508]. Однако в отличие от НСО МСО отличались строгой религиозной индоктринацией личного состава и имели признанный режимом статус части национальных вооруженных сил. Тот факт, что в командном составе МСО присутствовали бывшие офицеры-баасисты (в основном из Ирака), был призван служить ширмой для придания светского, национального характера новой вооруженной структуре, на деле идеологически заточенной под исламскую идею в шиитской интерпретации.
27 Иран взял на содержание личный состав МСО, бойцы которого получали от 30 до 50 тысяч сирийских фунтов ежемесячно, а также пользовались иными льготами, предоставленными правительством ИРИ. В судьбоносные для сирийского режима моменты общая численность НСО и МСО превышала 100 тысяч человек за счет мобилизации резервистов и шиитских наемников из Ирака, что показывало реальные возможности Тегерана по изменению баланса сил в сирийском конфликте [Perlov, Dekel, 2018].
28 Джа’афаритская сила
29 В Сирии также действовали небольшие по численности шиитские милиции. Одним из таких отрядов была бригада «аль-Бакир», созданная в 2012 г. в период сражений за Алеппо и укомплектованная выходцами из племени аль-Багара, кочевавшего в районах Алеппо и Дейр эз-Зора. В число племенных глав входило немало шиитов, которые и составили костяк бригады. Считается, что название бригада получила по имени влиятельного шиитского клирика Мухаммеда аль-Бакира. В 2015 г. бригада принимала активное участие в боестолкновениях в южных пригородах Алеппо и пустынных районах Дейр эз-Зора, сыграв заметную роль в сдерживании проамериканских сил в САР, прежде всего отрядов Сирийских демократических сил (СДС) в Африне.
30 Другой отряд МСО — бригада «Сейида Рукайя» появился в 2013 г. и был назван по имени дочери имама Хусейна. Изначально бригада являлась одним их подразделений иракских батальонов «Сейид аль-Шухада», созданных шиитами Ирака. К 2015 г. ее численность не превышала 8 тысяч бойцов. Бригада «Сейида аль-Рукайя» сражалась в основном в пригородах Дамаска [Smyth, 2015]. Костяк личного состава бригады состоял из шиитов провинции Дамаск, которые были мобилизованы Ираном для защиты шиитских святынь в этом районе. Поскольку большинство личного состава бригады составляли жители квартала Джа’афар ас-Садик, ее иногда называли «джа’афаритской силой»4.
4.  Джа’афариты — последователи джа’афаритской (имамитской) религиозной школы. Названы по имени шестого имама шиитов-имамитов Джаафара ас-Садика (ум. в 765 г.). Джа’афаритский мазхаб признан суннитами наряду с четырьмя другими. Сегодня джа’афаритского толка придерживаются все шииты-имамиты. Подробнее см.: [Ислам, 1991, с. 61–63].
31 В 2011 г. по поручению КСИР один из руководителей иракской милиции «Асаиб Ахль аль-Хак» А. аль-Кааби создал «Хезболла аль-Нуджаба» для обороны шиитских святынь в дамасских пригородах. Милиционный отряд «Хезболла аль-Нуджаба» одним из первых расширил ареал действий за пределы шиитских святынь столичных пригородов. В июне 2013 г. бойцы организации сражались за Алеппо. При поддержке «Хезболла аль-Нуджаба» были созданы другие шиитские бригады — «Аммар бин Ясир» и «Аль-Хамад». Организация имела собственный пропагандистский орган — «аль-Нуджаба ТВ», поддерживаемый министерством информации ИРИ [Knights, 2021].
32 Сирийские отряды «Сейид аль-Шухада» были созданы в 2013 г. главой иракской «Хезболлы» Абу Мустафой аль-Шейбани, который сотрудничал с КСИР и принимал активное участие в борьбе с вооруженной сирийской оппозицией. Первоначально «Сейид аль-Шухада» организационно входили в состав иракских Сил народной мобилизации (СНМ) и напрямую финансировалась из иракской казны. Батальоны «Сейид аль-Шухада» сражались против сирийской оппозиции в Гуте и Деръа, американских военных в САР и неоднократно подверглась налетам авиации США и Израиля в районах эт-Танф и аль-Букамаль.
33 Основателем «Кувват аль-Рида» считается офицер «Хезболлы» Х. И. аль-Хейдар (оперативный псевдоним Абу Мустафа). «Кувват аль-Рида» были названы по имени 8-го шиитского имама. Штаб-квартира организации находилась в Хомсе [Iran’s Networks... 2020, p. 95]. В состав «Кувват аль-Рида» входили шииты из Дамаска, Хомса, Деръа, Алеппо. География сражений «Кувват аль-Рида» охватывала районы Алеппо, Дейр эз-Зора, Гуты, Хомса и Деръа. Бригада также действовала в Идлибе, Латакии и Кутайфе. «Кувват аль-Рида» были одной из немногих шиитских милиций, которые сотрудничали с российскими ВКС. Ее бойцы проходили тренировку в лагерях сирийской армии под руководством российских военных инструкторов [Fainberg, 2017, p. 24].
34 Все флаги в гости будут к ним...
35 Наиболее известными и крупными шиитскими милициями Сирии считаются бригады «аль-Аббасиюн», «аль-Фатимиюн» и «аль-Зейнобиюн», в составе которых сражались преимущественно шииты из Ирака, Афганистана и Пакистана, соответственно.
36 Одной из первых шиитских милиций Сирии были бригады «Абу аль-Фадль аль-Аббас» (аль-Аббасиюн). Они были созданы КСИР в 2013 г. из шиитских милиций Ирака «Катаиб Хезболла» и «Армии аль-Махди» [Smyth, 2013]. Бригады «аль-Аббасиюн» создавались для охраны шиитских святынь в пригородах Дамаска. В дальнейшем они достаточно ярко проявили себя в сражениях с ИГИЛ5 в Ираке и Сирии. В Сирии бригады сражались в районах Ябруда, Млейхи, Карба, Кабун, Касима, Барзе и Джобар. «Аль-Аббасиюн» имели особые отношения с ДРГ и действовали в тесной координации с дивизией.
5.  Запрещенная в РФ организация.
37 Бригады «аль-Фатимиюн» были созданы в 2011 г. как батальон из афганских шиитов. В их состав входили афганские шииты-беженцы в Сирии (из пригородов Дамаска) и Иране. «Аль-Фатимиюн» сражались против ИГИЛ в пригородах Алеппо, вооруженной сирийской оппозиции в Деръа, Хомсе, Идлибе, Хама, Дейр эз-Зоре и Дамаске. Афганских бойцов отличали высокие боевые качества. В 2021–2022 гг. «аль-Фатимиюн» стали называть себя армией, их численность составляла около 20 тысяч человек. После прекращения активной фазы боев личный состав бригад «аль-Фатимиюн» сократился на 50% [Saban, 2020, p. 8–9]. Размер жалования бойцов варьировался в переделах 450–700 долларов США в месяц. Бойцы бригады имели особые привилегии, социальный пакет и гражданство Ирана.
38 Бригады «аль-Зейнобиюн» были созданы КСИР за счет оптимизации бригад «аль-Фатимиюн». Первоначально в состав «аль-Зейнобиюн» входили пакистанские беженцы в Сирии. С 2013 г. бригады «аль-Фатимиюн» пополнились наемниками из Пакистана. На рубеже 2014–2015 гг. бригада «аль-Зейнобиюн» оформилась как самостоятельная сила [Zahid, 2016]. В отличие от «аль-Фатимиюн» численность личного состава «аль-Зейнобиюн» не превышала 3 тысяч [Wigger, 2019]. КСИР отвечал за идеологическую и боевую подготовку бригады «аль-Зейнобийюн». В начале кризиса бригада действовала в пригородах Дамаска, а со временем расширила ареал операций в Деръа, Хомсе и Дейр эз-Зоре. Бригада неоднократно подвергалась актам турецких ВВС в районе Идлиба.
39 В целом, шиитские милиции изменили ход гражданской войны в пользу Ирана и режима Б. аль-Асада. В то же время Иран мог опираться не на все отряды шиитских милиций. Например, «Бригады Иерусалима» в зависимости от складывающейся в Сирии военно-политической ситуации в равной степени были близки к России и к Ирану. Часть шиитских милиций наряду с Ираном тесно взаимодействовали с националистическим сирийским ополчением, например, с «Бригадами аль-Баас» [Malmvig, 2018, p. 8].
40 Эффект интеграции
41 Многочисленность и разношерстный состав милиций приводил к плохой управляемости, что вызывало обеспокоенность сирийских властей. После ввода ВКС РФ в САР Б. аль-Асад хотел распустить милиции, но отказался от этих планов, опасаясь возможного мятежа и сделав ставку на постепенное «растворение» их личного состава в рядах регулярных частей САА. В 2018 г. Б. аль-Асад подписал указ о расформировании НСО и о зачислении их личного состава в штат регулярной армии. Часть отрядов НСО вошли в состав созданного Россией 5 корпуса САА, в рамках курса Москвы на постепенное снижение дестабилизирующей роли милиций в процессе мирного транзита. После этого Иран переключил свое внимание на МСО, которые вошли в состав регулярных сирийских частей. По соглашению 2017 года между Б. аль-Асадом и Ираном, КСИР вместе с ГШ ВС САР совместно управляют МСО до окончания кризиса в Сирии [Odeh, Jalil, Jamal, 2019]. Шиитская милиция «аль-Аббасиюн» была преобразована в отдельную дивизию в составе ДРГ. Часть отрядов бригад «аль-Зейнобиюн» и «аль-Фатимиюн» также вошли в состав сирийских вооруженных сил. Согласно указу Б. аль-Асада афганским и пакистанским бойцам было предоставлено сирийское гражданство. Всего в состав сирийской армии было интегрировано около 53 тысяч бойцов шиитских милиций [Alami, 2018]
42 Особенности интеграции шиитских милиций Сирии определялись различиями тактического, организационного, поведенческого характера. Далеко не все сирийские милиции разделяли идеологические и политические установки Ирана. Причина заключалась в их неоднородном конфессиональном и этническом составе и целях участия в сирийских событиях. Так, основу бригад «аль-Фатимиюн» и «аль-Зейнобиюн» составляли шииты, признававшие власть «велаят-е факих». Значительное число бойцов «аль-Фатимиюн» и «аль-Аббасиюн» было представлено афганскими беженцами, долгое время жившими в Иране. В то же время основным мотивом участия в сирийской кампании многих шиитских милиций в составе НСО и МСО были соображения материального порядка [Azizi, 2020]. Степень их близости к Ирану зависела от объема финансовой поддержки. Финансирование фонда заработной платы осуществлялось из бюджета КСИР и частично за счет средств иранского фонда «Бонаяд Мостазафан».
43 В отличие от Ирака в Сирии Иран играл определяющую роль в вопросах управления, финансирования шиитскими отрядами. Их финансирование лично контролировал К. Сулеймани вплоть до кончины в 2020 г. [Former IRGC Official… 2020].
44 Заключение
45 Процессы интеграции шиитских милиций в Сирии и Ираке отличались по мотивам и целям. Результаты интеграции по-разному влияли на динамику вооруженных сил Ирака и Сирии, характер военно-гражданских отношений в обеих странах. В какой-то степени эти различия были обусловлены разницей в условиях возникновения шиитских милиций и принципах их формирования в Сирии и Ираке. Процесс и результаты интеграции в САР и Ираке разнились в зависимости от динамики роли ИРИ в этих странах и во многом зависели от характера отношений милицейских отрядов с Тегераном, от степени их участия в деятельности иракских и сирийских силовых структур.
46 В Ираке Иран стремился сохранить полуавтономный статус «аль-Хашад аль-Шаабий» как параллельных войск. В Сирии же Иран выступал за полную интеграцию милицейских формирований в национальные вооруженные силы. В Сирии Силы местной обороны практически полностью интегрировались в сирийские вооруженные силы. С другой стороны, Ирану не удалось легитимировать НСО как самостоятельную боевую единицу в составе сирийских вооруженных сил подобно иракских СНМ.
47 Несмотря на различия шиитских милиций Сирии, фактор религиозной близости с Тегераном имел определяющее воздействие на их поведенческую модель, даже после их интеграции в состав национальных вооруженных сил. В результате Тегеран смог создать многоуровневый и долговременный механизм влияния на сирийские силовые структуры и заметно упрочить свои позиции в этой арабской стране.

References

1. Al-Haras Al-Joumhouri. Republican Guard Corp. New Units to Improve Al-Assad’s Protection. Female Assault Group Is One of Them. Zaman Al-Wasl. 29.05.2021 (in Arabic). URL: https://bit.ly/3J6tdGI (accessed 20.02.2024).

2. Akhmedov V. M. The Syrian Uprising: History, Poltics, Ideology. Moscow: Institute Oriental Studies, 2018. 197 p. (in Russian).

3. Akhmedov V. M. The Middle East on the Boundary of Centuries (The End of 20th – the 20s of the 21st Century). Moscow: Institute Oriental Studies, 2023. 374 p. (in Russian).

4. Islam. Encyclopedic Dictionary. Moscow: Nauka, GRVL, 1991. 315 p. (in Russian).

5. Akhmedov V. M. Iran and Israel: Dangerous Wars in the Middle East. Oriental Courier. 2023. No. 2 Pp. 29–37. DOI: 10.18254/S268684310026731-2

6. Akhmedov V. M. The Hezbollah of Lebanon and the Syrian Crisis: Religious and Military Dimensions. Oriental Courier. 2023. No. 3. Pp. 13–20. DOI: 10.18254/S268684310028315-4

7. Alami M. Syria Seeks to Integrate Myriad Paramilitaries. Al-Monitor. December 3, 2018. URL: www.al-monitor.com/originals/2018/11/syria-state-army-integrate-paramilitary-militias.html (accessed 14.07.19).

8. Analysis: The Fifth Corps and the State of the Syrian Army. Syria Deeply. Newsdeeply. 11.01.17. URL: https://deeply.thenewhumanitarian.org/syria/articles/2017/01/11/analysis-the-fifth-corps-and-the-state-of-the-syrian-army (accessed 15.01.20). 

9. Azizi H. Integration of Iran-backed Armed Groups into the Iraqi and Syrian Armed Forces: Implications for Stability in Iraq and Syria. Small Wars & Insurgencies. 2022. Vol. 33. Iss. 3. Pp. 499–527.

10. Azizi H. Iran’s Multi-Faceted Strategy in Deir ez-Zor. German Institute for International and Security Affairs (SWP). 15.03.20. URL: www.swp-berlin.org/10.18449/2020C15 (accessed 21.02.24).

11. Balanche F. Communautarisme en Syrie lorsque le mythe devient realite. Confluences Mediterranee. 2014. Vol. 89. No. 2. Pp. 29–44. URL: https://www.cairn.info/revue-confluences-mediterranee-2014-2-page-29.htm (accessed 10.02.22).

12. Balanche F. The Alawi Community and the Syria Crisis. Middle East Institute, 14.05.15. URL: http://www.mei.edu/content/map/alawi-community-and-syria-crisis (accessed 24.06.22).

13. Fainberg S. Russian Spetsnaz, Contractors and Volunteers in the Syrian Conflict. Russie.Nei.Visions, No. 105. Ifri, Dec. 2017. 30 p.

14. Golkar S., Aarabi K. The View from Tehran: Iran’s Militia Doctrine. Tony Blair Institute for Global Change. 11.02.21. URL: https://institute.global/policy/view-tehran-irans-militia-doctrine (accessed 25.01.24).

15. Iran’s Networks of Influence in the Middle East. The International Institute for Strategic Studies (IISS). 2020. 224 p.

16. Knights M. Profile: Harakat Hezbollah al-Nujaba. The Washington Institute, 2021. URL: https://www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/profile-harakat-hezbollah-al-nujaba (accessed 07.08.24).

17. Malmvig H. Mosaics of Power: Fragmentation of the Syrian State since 2011. DIIS Report. 2018. No. 4. 33 p.

18. Odeh D., Jalil M. A., Jamal A. The Syrian Army: Between Russian Control and Iranian Infiltration. Enab Baladi. 13.11.19. URL: https://english.enabbaladi.net/archives/2019/11/the-syrian-army-between-russian-control-and-iranian-infiltration/ (accessed 21.12.23).

19. Ostovar A. The Grand Strategy of Militant Clients: Iran’s Way of War. Security Studies. 2018. Vol. 28(1). Pp. 159–188. https://doi.org/10.1080/09636412.2018.1508862.

20. Özdemir Ö. B. Iran-Backed Militia in Syria: Profiles and Functions. Analysis (304). Center for Middle Eastern Studies. ORSAM. 21.09.2022. Pp. 1–28. URL: https://www.orsam.org.tr/en/iran-backed-militia-in-syria-profiles-and-functions/ (accessed 06.08.24).

21. Perlov O., Dekel U. The Model of Iranian Influence in Syria. The Institute for National Security Studies (INSS). Insight. No. 1079. 27.07.18. URL: www.inss.org.il/publication/model-iranian-influence-syria (accessed 25.01.2024).

22. Saban N. Factbox: Iranian Influence and Presence in Syria. Atlantic Council, 05.11.2020. URL: https://www.atlanticcouncil.org/blogs/menasource/factbox-iranian-influence-and-presence-in-syria/ (accessed 12.02.24).

23. Smyth Ph. From Karbala to Sayyida Zaynab: Iraqi Fighters in Syria’s Shia Militias. CTC Sentinel, Syria Special Issue. 2013. Vol. 6. Iss. 8. Pp. 28–32.

24. Smyth Ph. Hizballah Cavalcade: al-Quwat al-Ja’afariyah & Liwa Sayyida Ruqayya: The Building of an “Islamic Resistance” in Syria. Jihadology. 2015. URL: https://jihadology.net/2015/09/28/hizballah-cavalcade-al-quwat-al-jaafariyah-liwa-al-sayyida-ruqayya-the-building-of-an-islamic-resistance-in-syria/ (accessed 07.08.24).

25. Former IRGC Official Says Soleimani Asked Him for Money to Pay Proxies in Syria. Radio Farda. 06.04.20. URL: en.radiofarda.com/a/former-irgc-official-says-soleimani-asked-him-for-money-to-pay-proxies-in-Syria/30532758.html (accessed 21.01.24).

26. Ward S. R. The Continuing Evolution of Iran's Military Doctrine. Middle East Journal. 2005. Vol. 59. No. 4. Pp. 559–576.

27. Wigger L. Why Pakistan Holds a Key in the Iranian-Saudi Confrontation. Zenith.Me. 26.09.19. URL: https://magazine.zenith.me/en/politics/pakistan-iran-and-saudi-arabia (accessed 20.02.24).

28. Zahid F. The Zainabiyoun Brigade: A Pakistani Shiite Militia Amid the Syrian Conflict. Terrorism Monitor. 2016. Vol. 14. Iss. 11. Pp. 5–6.

Comments

No posts found

Write a review
Translate